Прага

В своих университетских шортах, кроссовках, майке и бандане — чтобы не мешали бледно-золотые пряди, — он раздражает прохожих, обычно дымящих сигаретами, венгров, которые пялятся на него, пока он весь в мыле трюхает мимо. Одно дело, если кто-то бегает с товарищами по команде, все в одинаковых спортивных костюмах, или за городом, во время военной подготовки, но если кто почти голышом носится весь в поту туда-сюда по Корсо, с такой чуждебностью смириться нельзя. Не одна старушка, доведенная не тем, так другим, бранит бегущего Скотта. Не умея подобрать слов, чтобы выразить свой ужас, она вопит: «Не бегайте быстро рядом с людьми!» Это, впрочем, не имеет значения, потому что Скоттова венгерского хватает только на то, чтобы с улыбкой пропыхтеть «Кезет чоколом» — стандартное вежливое приветствие, с которым венгерские мужчины обращаются к женщинам.

— Вы кого-нибудь зашибете! — шипят ему.

— Целую руку, — отвечает он, пятясь на бегу.

— Это не положено, тут бегать! — орут ему.

— Целую руку! — отвечает он.

— Не бегать! Не бегать!

— Целую руку!

Своим студентам Скотт говорит, что, по его наблюдениям, их пожилые соотечественницы очаровательно разговорчивы и восхитительно доброжелательны к молодым людям, старающимся поддерживать здоровье сердечно-сосудистой системы.

Скотт Прайс, который счастливее всего бывает в моменты встреч и прощаний (с городами, людьми, близкими), открывает, к немалому своему удивлению, продолжительную радость долго оставаться в одном месте совершенным чужаком, жить без языка и вне языка. В венгерском мире учителю английского каждый день — прибытие, и всегда легко устроить освежающее расставание. Это легко объяснить: Скотт знает, что враждебность — вирус, передающийся через язык. Если говорить на твоем языке могут лишь немногие, подавляющее большинство ядов не получит доступа в твой организм. И жить здесь с одним английским, плохим испанским да несколькими фразами на мелодичном библейском иврите — означает почти полный иммунитет. А добавить нескольких англоязычных друзей и приличную работу, непрерывный поток хорошеньких девушек, жаждущих заплатить за обучение нескольким словам твоего ценного языка (а лучшее место для изучения языка, как ему часто приходится слышать, — это постель) — что ж, только и остается быть счастливым нынешним днем, а завтра, наверное, не будет особенно отличаться от сегодня, а все плохое осталось далеко, по ту сторону континента, океана и еще одного континента. Конечно, вегетарианской кухни здесь не сыщешь, а качество воздуха оставляет желать много лучшего, но город красив, и легко дышать, если держишь себя в форме, избегаешь враждебности и жира, съедаешь по три чесночных дольки каждое утро, поглощаешь много антиоксидантов, избегаешь дрожжевого хлеба в течение трех часов до запланированного очищения, живешь на холмах Буды и избегаешь жесткости в отношениях.