Позывной «Курсант»

А вот сейчас смотрю на мужика в шляпе и в башке словно красным мигает сигнал опасности. Не верь! Не верь! Не верь! Честно говоря, настолько он меня настораживает, что я бы не против свалить уже из кабинета. И желательно, больше встреч с ним не иметь.

— Ну… да ладно… — Николай Николаевич снова положил бумаги на стол. — Поговорим об этом позже. На месте поговорим, когда прибудем. Или не поговорим… Тут уж, как выйдет. Сейчас ты, Алексей, иди в комнату, собирай вещи, все, что есть. Жду тебя на улице у нас…

Он поднял руку и посмотрел на часы, украшавшие его запястье. Я тоже посмотрел. Хорошие часы, однако. Мог бы назвать их раритетом, но пока они таковыми еще не являются. Даже для этого времени часики весьма не дешевые. Я в дорогих вещах разбираюсь больше, чем в остальном. Ошибаться не могу. Круто, мне кажется, для обычного чекиста иметь подобную вещь.

Мысленно усмехнулся, стараясь не выдать эмоцию на лицо. Интересно, но я для себя уже решил однозначно — Николай Николаевич является сотрудником… Напряг память, соображая, какая сейчас контора занимает место будущего ФСБ. Комитета Государственной Безопасности еще не существует, вроде бы. Выходит, НКВД…

— У нас, Алексей, поезд через несколько часов. — Продолжил мой собеседник. — А нам нужно добраться до станции. Дорогу развезло сильно. Так что, поторопись. Меня сюда местный кузнец на телеге привёз. С ним и поедем. Так что, давай! Иди! Директор в курсе. Он уже подготовил все документы.

— Поезд? — Переспросил я, чувствуя себя совсем глупо.

Все-таки он реально смог меня удивить, этот загадочный Николай Николаевич. Я, честно говоря, к концу беседы начал подозревать, что у Алеши с родственниками какая-нибудь муть вышла, а теперь этот факт всплыл. Да и сон, опять же…

Учитывая, какой сейчас год, ситуация вполне реальная. Например, явился чекист, дабы выяснить… Хрен его знает, что выяснить…Может, семейные драгоценности ищет. Может, у Реутова и правда папаша какой-нибудь дворянин был. Вот потому родителей грохнули. Хотя, во сне он назвал отца дипломатом…

Хрень какая-то. Не срастается ни черта. Неспроста пацан с семи лет то по трудовым колониям, то по детским домам. В любом случае, это была моя единственная версия. А теперь — поезд. Что-то тут нечисто… За рядовым воспитанником сотрудник НКВД не поедет. Эти товарищи никогда и ничего просто так не делали.

То есть меня повезут в неизвестность. Единственное, что успокаивает, для радикальных мер неважно, какая имеется «стенка» и где она находится. Хоть на Урале, хоть у черта на куличиках. Да и смысла нет, тратиться на билет, если кончить решили. Соответственно, будь ситуация совсем хреновой, меня бы и тут по-тихому оприходовали. Зачем вести куда-то. Но…

Какое удивительное совпадение выходит. Ровно за неделю до появления Николая Николаевича на месте Реутова оказался я. Верил бы в чудеса, решил бы, пацан специально это намутил, дабы избежать опасной встречи. Только я в чудеса не верю. А значит, смысл в происходящем должен быть.

Глава 4 В которой я путешествую, но совсем этому не рад

— Ну, что…Вот и добрались… — Высказался довольный Николай Николаевич.

Он одернул пиджак, сдвинул шляпу на лоб, покрутил головой по сторонам, будто опасался встретить кого-то знакомого, а потом махнул мне рукой. Этот жест, судя по всему, означал — нужно следовать за ним.

Чекист, перепрыгивая через рельсы, шустро рванул в сторону станции. Просто вылезли мы на каких-то запасных путях, на самых задворках железнодорожной цивилизации. Хотя вдалеке я заметил здание, весьма приблизительно напоминавшее Ярославский вокзал. Правда, до конца не уверен. Слишком большое расстояние, могу ошибаться.

— Добрались…точнее не скажешь. — Пробормотал я тихо себе под нос, чтоб Николай Николаевич не услышал, ибо доверия к этому товарищу не прибавилось ни на грамм, а затем двинулся следом.

Просто за время нашего путешествия, продлившегося без малого четыре дня, мы ни разу не стали близкими друзьями. Даже при том, что он очень старался. Особенно поначалу. Постоянно о чем-то говорил, что-то рассказывал, пытался балагурить, но больше всего выспрашивал. Делал вид, будто ему до задницы интересно, как я жил все эти годы. Видимо, в его представлении Алёша должен был расчувствоваться, что наконец хоть кому-то есть дело до его беспризорной души, заплакать, упасть на грудь новому другу и сразу же начать каяться во всем. Даже если каяться не в чем.

А я наоборот — отмалчивался, изображая из себя чрезвычайно замкнутого, скромного парня, который пребывает в шоке от столь внезапных перемен в своей жизни. Решил, это самая лучшая тактика. Тем более, думаю, такое поведение вполне правдоподобно.