Пожирательница душ (СИ)

На другой стороне ущелья возле моста столпились марраны, все с оружием в руках. Между ними бестолково метался Топотун. Вид у марранов был хмурый и решительный; черт знает, что они там затеяли — но очевидно было, что мчаться к ним с криком: «Караул, спасите!» (или как-нибудь в этом роде) — очень плохая идея.

Урфин глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Поправил плащ на плечах, решительно сжал челюсти и зашагал через мост, подавляя желание перейти на бег.

Он не понимал, почему ведьма его отпустила. Решила поиграть, как кошка с мышью? Или не готова сожрать его прямо сейчас? Похоже, что так — иначе давно бы это сделала. Быть может, ей нужны какие-то особые условия, какая-то подготовка… так или иначе, облегчать ей задачу он не собирался.

Чем ближе к той стороне — тем очевиднее становилось, что марраны ему вовсе не рады. И ладно бы они орали и потрясали оружием! С шумным недовольством своих подчиненных король уже сталкивался — и знал, как легко отвлечь простодушных прыгунов, переключив их гнев на что-нибудь другое. Но солдаты мрачно молчали, не сводя с него хмурых взглядов, в которых читалось… недоумение? Презрение?

Проклятье, что еще взбрело в их дубовые головы — и почему именно сейчас?

- Тебе помочь? - послышался вдруг медовый голосок Келемринды.

- В обмен на душу, что ли? Сам справлюсь! - рявкнул Урфин… и лишь секундой позже сообразил, что слышит ее вовсе не ушами, да и отвечает без помощи языка и губ.

Что за чертовщина! Эта… эта тварь из пещеры забралась к нему в голову?! И, может быть, уже сейчас…

Нет. Не может быть. Если бы она уже аппетитно хрустела его душой — он бы наверняка это заметил.

Или…

Что такое вообще «душа»? До сих пор ему как-то не случалось задаваться этим вопросом - поводов не было. Сердце, мозги — это все понятно; а душа? Где она у человека располагается, за что отвечает — и что чувствуешь, когда ее едят?

Ответная реплика Келемринды уже совсем не походила на человеческую речь, но звучала однозначно и ядовито:

- Что ж, посмотрим, как ты выкрутишься, фальшивый бог!

Едва Урфин ступил на твердую землю, Топотун бросился к нему и встал рядом, оскалив клыки и всем своим видом показывая, что любому, у кого есть претензии к его хозяину, сперва придется иметь дело с ним.

С верным телохранителем рядом король почувствовал себя немного увереннее.

- Марраны! Слушайте меня! - начал он зычным командирским голосом. - Мы сворачиваем лагерь и уходим отсюда. Бегом. Взвод Бойса идет со мной. Взвод Венка рубит мост, затем догоняет нас. Все вопросы и обсуждения — потом.

Солдаты как-то непонятно переглядывались, мрачно молчали — и не трогались с места. Наконец слово взял десятник Венк:

- В этой пещере, - проговорил он, указывая копьем на ту сторону ущелья, - обитает чудовище.

Урфин посмотрел на него, как на сумасшедшего.

- Вот именно! - ответил он, едва удержавшись, чтобы не добавить к этому крепкое словцо.

- Повелитель, и ты не собираешься вызвать его на бой и сразиться с ним?

Великий Гуррикап, что за болваны!

- Сейчас у нас недостаточно сил для сражения, - торопливо начал объяснять Урфин. - Поэтому мы временно отступаем. Вернемся сюда с несколькими сотнями воинов, с пушками, огнеметными машинами — и расправимся с чудовищем. Обязательно. Очень скоро. Обещаю. А теперь пошли. Так, Топотун здесь… Гуам! Где эта треклятая птица?

Десятник Венк покрутил головой, скорчив такую гримасу, как будто откусил от незрелого плода траа. Примерно такие же лица были и у остальных. «Я же говорил!» - проворчал кто-то в заднем ряду.

- Разве богам нужны войска, чтобы побеждать чудовищ? - шагнув вперед, заговорил Лакс из клана Бурундука. - Когда отец наш Солнце, странствуя между небом и землей, встретил семиглавого змея Ашшура, он не стал возвращаться на небо за воинами и пушками. Просто вызвал его на поединок на Радужном мосту — и срубил ему все семь голов!

- Точно! - наперебой поддержали его другие. - От начала времен так повелось: боги защищают людей, а не люди богов!

- Да провалитесь вы вместе с вашей мифологией! - потеряв самообладание, заорал Урфин. - Вы не в сказку попали, бестолочи! В этой пещере живет чудовище, и оно сожрет сначала меня, а потом вас, если мы не уберемся отсюда БЫСТРО! Все религиозные дискуссии — потом, когда выберемся из этого проклятого леса!..

И осекся, вдруг сообразив, какую совершил ошибку.

Эта пламенная речь, несомненно, произвела на солдат сильное впечатление — вот только совсем не то, какого хотел их предводитель.

Беззаветная отвага сочеталась в марранах с непосредственностью; увидеть своими глазами для этих простодушных людей было куда важнее, чем услышать. О страшной ведьме, таящейся в пещере и пожирающей людей, они покамест только слышали — и не слишком ее боялись. А видели они сейчас своего прославленного Огненного Бога — всклокоченного, в порванном и перепачканном грязью алом плаще, с посеревшим лицом и блуждающими глазами. Снедаемого страхом, которого он не в силах скрыть. Разве Бог может быть таким?