Повышение по службе

«А где же я?» С этой мыслью он прильнул к оконному пыльному стеклу и понял, что точно выбрал время. Он увидел себя бредущим прочь от дома – навсегда, как мнилось. Прочь от жизни такой и вообще из бытия. Даже предсмертной записки не оставил, потому что всех презирал. Нет бы начать с себя!

– Вернись, дурак, – прошептал Василий, но, конечно, никем не был услышан. Провожая взглядом нескладную свою фигуру, он морщился, как от зубной боли. Ну куда, куда ты идешь, от чего бежишь? От бесперспективности своего существования, что ли? Похоже на то. Отсутствие целей… Стать таким, как Олег Тимофеевич, ты не хочешь, служить до старости ему подобным тебе тоже поперек горла, и нет ветра, что наполнил бы твои паруса. Хм, а ты искал его, этот ветер?

Заряд снежной крупы ударил в стекло, и Василий, замычав, отстранился. Рудра стал для тебя тем ветром, сказал он себе. Господи, да о чем я думал еще недавно? Вернуться? Отказаться? Я же не хочу назад в человечество, то есть, может, умом и хочу иногда, да не смогу уже. Привык к могуществу, как автомобилист привыкает к своей механической повозке на колесах, нет, даже намного хуже: как наркоман привыкает к ежедневной дозе и уже не мыслит себе существования без нее. И страшно мне до дрожи в коленках, и сосет под ложечкой, а куда же мне деться? Нет никаких сил спрыгнуть с этого поезда, разве что спихнут силой… хорошо еще, что Рудра взял на себя эту обязанность, а не предоставил кандидатам играть в «царя горы», спихивая друг друга!

«Но если буду отбракован – черта лысого я теперь пойду самоубиваться, – сказал он себе. – Может, на прощание обзову Рудру сукиным сыном, но все равно скажу ему спасибо за школу».

Он засмеялся, поняв, что сейчас с ним происходит окончательное перерождение, и тотчас ощутил, что в левом сжатом кулаке зажато нечто мелкое, чего только что не было. Разжав пальцы, он обнаружил, что на ладони лежит крупная пилюля. Одна, причем белая, а не две разноцветные, как в «Матрице».

«Если уверен в себе – глотай», – произнес кто-то внутри него голосом Рудры, и сразу пришло понимание, что означает эта таблетка. Новый шаг на пути в боги, и шаг пороговый, бесповоротный.

Расчеловечивание.

Овцы не управляют отарой. Надзирающий за человечеством не должен быть человеком.

Василий еще подумал о том, что по всем психологическим клише его сейчас должно бросить в жар, а потом безо всякого перерыва – в криогенную камеру, чтобы кожа от макушки до пят покрылась мурашками величиной с желудь, но почему-то не случилось ни того, ни другого. Вот же дерево бесчувственное, окаменевшее… не боишься, что ли?

Но ведь и правда: не боюсь. Немного жаль только.

А не придет ли время, когда станет не «немного», а очень-очень жаль?

Может, нет, а может, и да. Как узнаешь заранее? Где они тут, чужие ошибки, чтобы поучиться на них? Топай помалу вперед без карты и компаса, наступай на грабли, набивай шишки. И не жалуйся! Наоборот, будь рад, что имеешь время на колебания и размышления.

«Тот» Василий уже давно скрылся из виду, а этот размышлял и колебался, благо время было. Он проглотит таблетку, станет кем-то другим, и это правильно: человек глуп и слаб. Можно не глотать – и что тогда? Вспомнились слова Рудры: «Если вы не подойдете, я обязуюсь вернуть вас в исходное состояние, то есть поместить в эту же пространственно-временную точку с подчищенной памятью, и делайте с собой что хотите». Вот интересно: как он это провернет, если за прошлым можно только следить, не вмешиваясь?

Он понял ответ: достаточно обнулить меня-сегодняшнего, и тогда останется лишь тот я-из-прошлого, что с мрачной решимостью обнулить себя топает на пешеходный мост по-над рекой… нет, не получается: теперь Рудра не должен вмешаться в попытку суицида, а ведь он уже вмешался! Отсутствие действия вместо действия – тоже вмешательство и притом временной парадокс в чистом виде. Быть может, ему все-таки можно вмешиваться в прошлое в исключительных случаях?

В самом деле: что такого я натворил на Земле, будучи кандидатом? Ушиб росомаху, продырявил извращенца. Спас девчушку и пацана. Вылечил нескольких неизлечимо больных. Ускорил извержение вулкана. Ликвидировал экологическую катастрофу местного масштаба. Не столь уж великие дела, чтобы нельзя было отменить их безболезненно для человечества, хотя детей ужасно жаль…

Как поступить?

Глотать таблетку, ясное дело. Хотя бы ради тех детей.

Но прежде…

С внезапной радостью он понял, что способен на это. Более того, с новыми возможностями создание резервной копии своей личности не представлялось чем-то особенно трудным. Когда в воздухе сгустился полупрозрачный шар размером с апельсин, Василий прилепил его к потолку – пусть сегодняшний Я повисит тут незримо для всех, может, когда-нибудь пригодится.

После чего улыбнулся, сунул в рот таблетку, сотворил в ротовой полости немного воды и глотнул.

Ни горечи, ни сладости. Вообще никакого вкуса.

Но что-то определенно изменилось.

* * *