Повстанцы

— Пока что не тронет. И без того он людям в печенку въелся.

— Дай мне только найти пристанище понадежнее. Тогда этому блуднику до нее не дотянуться, — грозно проговорил Пятрас.

— Твое счастье, что дома не был. Схватили бы тебя — всему конец.

Бальсис опустил глаза.

— Может, и так… А мне, знаешь, совестно, что не был я с вами. Будто струсил и нарочно ушел. Эх, хоть бы и отодрали… Всех так всех!

Пранайтис утешал Бальсиса и сам радовался, что благополучно ускользнул. Кому какая польза, если бы их обоих выпороли или в рекруты сдали?

— Мы с тобой — вольные и невредимые, еще покажем, на что мы способны! — погрозил кулаком в сторону поместья Пранайтис.

— Что ж ты собираешься делать? — спросил Бальсис, почуяв в словах товарища не только пустую угрозу.

Минутку помолчав, Пранайтис ответил неуверенно:

— Что делать?.. На сухом суку не повешусь. А есть-пить надо. Пока что отправлюсь к Дымше. Там кругом леса, панские ищейки не поймают. А потом поглядим…

— Не думаешь в казенном имении пристроиться? Руки у тебя крепкие.

Пранайтис нахмурился:

— Хватит с меня Скродского. Казенное, не казенное — один черт!

— Все-таки разница. А приютиться где-нибудь надобно.

— Э, Пятрас! — У Пранайтиса вдруг переменился голос, он как-то странно поглядел на товарища. — Говоришь — приютиться? А где же мне надежнее, как не под зеленой веткой? Наступает весна, лето, дни теплые, ночи короткие — везде благодать! Пойдем-ка мы, Пятрас, в лес! Отыщутся еще другие обездоленные, как и мы с тобой. К Дымше, говорят, часто такие забредают. И Дзидаса Моркуса подговорим. Поджарим панам подошвы!

Изумленно слушал Бальсис приятеля:

— Что ты, Юозас!.. Шутишь?

— Не шучу! — мрачно крикнул Пранайтис. — Как вырвался от собак Скродского, так и дал слово: никому уж не позволю себя плетками и розгами полосовать. А кроме того, есть еще за Скродским кое-какой должок… Похуже, чем розги и плетки. Рассчитаюсь и с этим чертовым Рыжим, даже с лихвой. Помянут они меня! Как попадутся мне — руками задавлю!

Гневно сверкавшие глаза и хмурое лицо подтверждали, что Пранайтис не шутит. Бальсис озабоченно наблюдал за товарищем. Может, попытаться направить его по иному пути?

— Эх, Юозас, чтоб тебя другие на сук не вздернули… Не хвалю я твоей думки. Ничего из нее хорошего не получится. Послушай, что тебе скажу. Иду я от ксендза Мацкявичюса. Это, братец, человек! Он уж и теперь са поги под рясой носит. Как понадобится — подпоясается саблей и ружье на плечо вскинет. Он знает, что говорит и что делает. Обождем, Юозас, постранствуем среди людей. А потом — с Мацкявичюсом! Он нас с тобой возьмет. Против панов так против панов, против власти так против власти.

— Нет! — наотрез отказался Пранайтис. — Не таков у меня нрав. Ждал, пока мог. Больше невмоготу. Пускай Мацкявичюс и прав, только я в его команде не буду.

— Твоя воля!.. Тебя не уговоришь.

— Не сердись. Ведь ты меня знаешь… У каждого свой путь, своя доля. Думаю — еще встретимся. Коли я понадоблюсь, спроси у Дымши. А тебя где искать?

Бальсис колебался:

— Точно еще не скажу. Коли будет нужда, иди к дяде Стяпасу.

Темнело. Друзьям пора было расставаться, но Пранайтис все медлил.

— Помнишь, собирался я тебе пистолет достать, — сказал он Бальсису. — Неплохо бы?

— Неплохо, — подтвердил Пятрас.

— От Дымши я первым долгом к Гугису. Вспоминаешь того человека в Кедайняй, у кого я насчет пороха спрашивал?

Пятрас вспомнил:

— Возле Бетигалы, в деревне Кельмишкес.

— Вот мне порох и занадобился. Много развелось крупного зверья, — злобно ощерился Пранайтис.

Оба теперь думали о Скродском и его прихвостнях — управителе Пшемыцком, Рубикисе, жандармах… Как горячие уголья, жжет Пранайтиса память о Евуте, а Бальсис волнуется за Катре.

Пранайтис решительно встал:

— Да, Пятрас, порох занадобился. А ружье и еще, может, пистолет я тебе добуду.

— Лучше пистолет. Сподручнее прятать, — согласился Бальсис. — Спроси у Гугиса. Стяпас как-то говорил — из Пруссии тайком доставляют.

— Расспрошу. Будь здоров!

Товарищи простились и крепко пожали друг другу руки. Жалость захлестнула Пятраса, когда он провожал глазами Юозаса. Тот шел поспешным шагом, хворостинкой рубил прошлогодние стебли и осиновые ветки. Вскоре он исчез в сумерках.

Бальсис медленно побрел к Шиленай. Где приютиться, как снова повидаться с Катрите и обсудить с ней все дальнейшее? Ведь на селе солдаты. Не схватят ли его? Эх, была не была. Пойдет домой, на тот самый сеновал.

До дому он добрался благополучно. Село тонуло во мраке. Но во двор Пятрас не зашел. Осторожно обогнул сеновал, нашел знакомую лазейку, закопался в солому и уснул.

Разбудил его скрип открываемой двери. Не шевелясь, Пятрас отгадывал, кто это зашел. За короткое время он приучился к осторожности. Услышав знакомое покашливание, поднял голову и окликнул:

— Отец!..