Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II

Хорошо, что нашего медика миновала участь попадания под разбойничью руку. Поручику Смирному, путешествующему по Саратовскому наместничеству, повезло меньше. Эскадронный командир А. Пишчевич в своих мемуарах замечает: «Внутренний порядок всем наместничестве был не забавен, а жалости достоин: разбойники, видя себе покровительствуемых, смело везде делали грабежи и смертоубийства».

Пишчевич по полковой надобности послал поручика Смирному в Воронеж. Дело было зимой, снегу выпало много, дорога была наезжена только по одной колее. Ночью он повстречался с двумя санями, из которых первые, запряжённые одной лошадью, были крытые, а вторые несла удалая тройка, на которой сидели пятеро головорезов. Разъезжаясь с головными санями, поручик опрокинул их в сугроб. Проехав версты две-три, он оглянулся и увидел, что тройка его с криками и гиканьем догоняет. Догонявшие потребовали, чтобы он остановился. Ямщик ударил было по лошади, но было поздно: тройка обогнала его и остановила. Двое разбойников схватили сопровождавшего Смирнова карабинёра, а двое вразвалочку направились к поручику. Смирной почему-то оказался без оружия.

Смирной сказал, что он – офицер и что поживиться у него нечем, но разбойники считали, что тот – купец, а потому требовали денег. Тогда Смирной скинул шубу и показал им свой мундир. Разбойники стушевались и уехали, сказав Смирнову, что «твой кафтан тебя спас», а то бы не миновать ему смерти.

Доехав до деревни, в которой Смирной должен был поменять лошадей, он к своему удивлению обнаружил там спокойно разгуливающих разбойников. С ними была пожилая женщина, которой окружение оказывало некоторое уважение. Смирной рассказал деревенским о нападении на него разбойников и получил в ответ, что о них знает весь околоток, что возглавляет шайку отставной прапорщик, бывший гвардейский капрал Родичев, владелец деревни в том же околотке, но пятый год промышляющий разбоем. Женщина с ним была его матерью, которая отравила мужа ядом и во всём сопутствовала теперь сыну. Кстати, в кибитке, которую Смирной ненароком опрокинул в снег, сидела как раз сама Родичиха. Родичев потом подошёл к Смирному и порекомендовал ему о случившемся держать язык на замке.

Смирной стоял как громом поражённый: дворянин, столп государства, занимался разбоем!

…Летом 1836 года Николай I предпринял ознакомительную поездку по некоторым губерниям России. Проезжая из Пензы в Тамбов, императорский кортеж потерпел аварию. Вот как описывает это происшествие сопровождавший императора А.Х.Бенкендорф. Дорога была ровная, и лошади мчались с бешеной скоростью, несмотря на наступившую ночь. И вдруг раздались крики форейтора и кучера Колчина, лошади понесли, и «коляска опрокинулась с грохотом пушечного выстрела».

– Это ничего, – произнёс привычную фразу император Николай.

Поднявшись кое-как на ноги, Бенкендорф обнаружил Колчина и камердинера Малышева лежащими на земле без сознания.

– Выходите, – пригласил Бенкендорф царя. На его зов никто не откликнулся, и первый жандарм России схватил монарха за воротник шинели и буквально выволок его наружу. Первыми словами Николая были:

– Я чувствую, что у меня переломлено плечо.

И добавил философски:

– Это хорошо: значит, бог вразумляет, что не надо делать никаких планов, не испросив его помощи.

Бенкендорф послал за врачом в соседний городок Чембар (лейб-медик Арендт с генерал-адъюдантом Адлербергом от императорской кареты отстали). А пока Николай и Бенкендорф сидели на земле, встретившийся в ночи инвалидный солдат держал над ними горящий факел. И тут им обоим в голову пришла одна и та же мысль: большая власть на земле есть ничтожна и представляет собой всего лишь суету-сует и всяческую суету. Один, грозный владыка одной шестой мира, и другой, самый важный его слуга, сидят на голой земле одни, брошенные на произвол ночи и непредвиденных обстоятельств. Дорожные приключения нередко возбуждали у русских путешественников склонность к философствованию и к религиозной мистике. Император Николай и Бенкендорф исключением из этого обычая не стали.

В 1837 году, во время посещения Закавказского края, Николай I снова попал в аварию: кучер на крутом повороте не сумел справиться с упряжкой, и карета с императором опрокинулась на бок. Впрочем, император при этом не пострадал, и в ознаменование этого происшествия на Верейской возвышенности был поставлен гранитный памятник с надписью: «Живый в помощи вышнего». Наследники Николая, императоры Александр II и Александр III, тоже оказывались жертвами дорожных аварий.