Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке

Достигнув стен Пекина, граф Кассини пришёл в восторг от паланкинов. Да и вообще, новое место ему пришлось по душе. Он неожиданно почувствовал себя восточным царьком, окружённым людьми и фееричной атмосферой из сказки «Тысяча и одна ночь». Уважение китайцев к европейцам было огромным (боксёрское восстание только назревало), а точнее раболепным, и у многих европейцев в Китае от этого начинала кружиться голова. Не стал исключением и Кассини. Этот утончённый до кончиков пальцев европеец быстро освоил роль «восточного сатрапа» и стал её исполнять с большим вдохновением и талантом. В общем-то ленивый и недалёкий человек, он тем не менее быстро обвёл вокруг пальца китайских чиновников и легко договорился с ними о строительстве Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). В этом не совсем богоугодном деле графу усердно помогали драгоман Попов и секретарь Павлов.

Приезд нового цин-чая ознаменовался опалой Клеймёнова. Граф Кассини при приёме дел обнаружил недостачу в кассе. Клеймёнов, по мнению Коростовца, честный, но легкомысленный человек, позволил себе увлечься картишками и дорогим шампанским и теперь должен был вносить в кассу миссии ежемесячные взносы из своего жалованья. Место Клеймёнова занял Павлов, и бывший временный поверенный превратился при «маленьком самодержце» Кассини в дворецкого и церемониймейстера.

Граф Кассини был первым иностранным послом в Китае, который вручил свои верительные грамоты непосредственно самому богдыхану. До этого они на довольно будничной церемонии передавались второстепенным китайским чиновникам. Главы дипломатических миссий давно пытались убедить китайцев, что это не соответствует международному праву, но долго упорствовала и сопротивлялась вдова-императрица, регентша малолетнего богдыхана; ей помогали многочисленные евнухи и другие члены двора. Наконец была выработана и согласована процедура. Для церемонии представления послов был выбран так называемый Вассальный зал, в котором китайский император имел обыкновение принимать губернаторов и прочих чиновников Поднебесной. Это было унизительно для послов и посланников, но на этом пункте китайцы стояли насмерть.

Графа Кассини сопровождали Путята, Попов, Клеймёнов и Коростовец. Войдя в зал, русские дипломаты сделали поклон в сторону трона, на котором восседал хилый мальчик — князь Цин. Какой-то китаец попытался указать полковнику Путяте место, где он должен был стоять, но военный агент грубо оттолкнул его и стал там, где счёл нужным. Церемония продолжилась. Кассини произнёс краткую речь, которую перевёл Попов, и вручил грамоты князю Цину. Тот положил их на столик рядом с троном, сказал несколько слов в ответ и снова, как истукан, замер на троне, окружённом китайскими князьями и сановниками. Уходя из зала, дипломаты сделали уже три поклона. За процедурой из-за решётки тайно наблюдала императрица.

После этого был устроен банкет со множеством китайских блюд, подаваемых в маленьких тарелочках. Ели маленькими ложечками, потому что палочками никто пользоваться не умел, да и не хотел. Красное вино наливали из чайников. Присутствовавшие на трапезе китайские сановники в знак изъявления гостеприимства старательно и громко икали и рыгали.

Передвижение дипломатов по городу происходило либо в паланкинах, либо верхом на коне. (Вот зачем дипломаты везли сёдла в Пекин!) Карет в обиходе не было даже у иностранных послов. Выезд посла в гости к своему коллеге обставлялся весьма внушительно: впереди мчались мафуи, подобно опричникам Ивана Грозного, нагайками разгоняли народ. Скакавшие рядом с ними казаки конвоя тоже иногда прибегали к ремённой плётке. Ночью впереди паланкина шёл китаец-фонарщик с большим бумажным фонарём, на котором были вырезаны иероглифы даженя,то есть посла. За фонарщиком следовал паланкин с самим даженем. Как высшему сановнику, Кассини полагались зелёныеносилки. За ним несли носилки и следовали телеги с сопровождавшими его лицами. Аналогичные фонари имелись и для сопровождения остальных дипломатов, в том числе и у сан-цин-чая,то есть третьего посланника, как китайцы величали 2-го секретаря миссии Коростовца (вторым, естественно, был Павлов).

С заходом солнца ворота китайских городов закрывались, и всякое движение в город или из города прекращалось. Если кортеж с русскими дипломатами запаздывал и была опасность не попасть в какой-нибудь город засветло, то вперёд высылался мафу, который должен был предупредить власти города о прибытии русского посланника и попросить задержать закрытие ворот.