Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке

Русская миссия представляла собой длинное одноэтажное здание. Помещение русской миссии, основанной графом Игнатьевым на месте русского монашеского подворья Югуан в 1860 году, обнесённое высокой стеной с китайскими воротами, украшала деревянная колоннада, крытая красным лаком и напоминавшая вход в храм. Внутри этого четырёхугольника в огромном парке были разбросаны небольшие одноэтажные домики, в одном из которых и поселили Коростовца с семьёй. Всё кругом в соответствии с китайской традицией было огорожено заборчиками, стенками, ширмочками, между которыми стояли декоративные колонны. Парк вмещал много старых деревьев, кустов и длинных тенистых аллей. Коростовец пишет, что в нём было очень красиво, и всё напоминало старую русскую помещичью усадьбу.

«От консула Падерина и полковника Путяты (военный агент. — Б. Г.)я узнал кое-что о наших посольских делах в Пекине, — продолжает Коростовец, — то есть кто работает, кто лодырничает, кто пользуется наибольшим влиянием, кто с кем в неладах. Дел политических они коснулись вскользь, заметив, что это их не касается. Оба были милые люди».

Военный агент Путята основным своим занятием считал сбор древностей, путешествия по стране и изучение китайских обычаев. Настоящим делом стал заниматься лишь сменивший его подполковник К. И. Вогак, внёсший солидный вклад в последующие события, связанные с вторжением русского империализма в Китай. По происхождению швед, Вогак одновременно был военным агентом и в Японии, а потому постоянной его резиденцией был Шанхай. В Пекине он появлялся лишь изредка. Вогак был чрезвычайно популярен среди иностранцев, вёл открытый и широкий образ жизни и в политических вопросах проводил свою особенную линию, часто не совпадавшую с точкой зрения посланника.

Временный поверенный в делах Клеймёнов тоже принадлежал к тем «милым людям», которые к своим обязанностям относились с удивительной простотой. Не успел Коростовец освоиться с обстановкой, как Клеймёнов собрался в Шанхай встречать цесаревича Николая Александровича, находившегося на пути в Японию. Он вручил молодому дипломату ключи от кассы, чековую книжку для выдачи жалованья сотрудникам миссии и сказал на прощание обычные в таких случаях слова: давай, мол, управляй хозяйством. На вопросительное выражение Коростовца Клеймёнов ответил, что по всем внутренним дела^ следует обращаться за советом к драгоману Попову, а по международным делам — к дуайену дипкорпуса германскому послу фон Брандту. На вопрос, как поступать, если немец даст плохой совет, Клеймёнов заверил, что такого быть не может, потому что немец «прекрасно знает, что нам нужно и важно».

Цин-чай(по-китайски — посланник) Комани так и не вернулся к месту своей службы, и скоро на горизонте появился новый цин-чай — наш знакомец граф Артур Павлович Кассини. Его в командировку сопровождали маленькая племянница Маргарита, гувернантка госпожа Шелли и две болонки по кличке Буффо и Буфардо. В «обозе» следовал 2-й секретарь Павлов, доверенное лицо графа по всем вопросам, включая дипломатические.

Встречать его выехали чуть ли не всей миссией. Взору Коростовца предстал слегка обрюзгший салонный лев с моноклем в глазу, который одновременно внушал трепет и уважение и подчинённым, и китайцам. Путешествие на чуане(лодке) повергло европейца Кассини и членов его семьи в шок, начались крики, рыдания и вопли: несколько суток надлежало провести на набитых соломой и тараканами матрацах без всяких удобств и туалетных принадлежностей! Но потом как-то все смирились и нашли всё это даже пикантным, включая полуголых грязных бурлаков-китайцев. Настроение совсем улучшилось, когда накрыли импровизированный стол. Блюда «приезжали» на лодке и подавались через борт непосредственно в руки их сиятельства.

Сотрудники миссии скоро стали свидетелями того, как граф публично изложил своё основное кредо: «Гастрономия — основа дипломатии». До Пекина каким-то образом уже успели дойти слухи, что, будучи резидентом в Гамбурге, граф угостил Н. К. Гирса хорошим обедом, после которого министр заявил, что для такого гастронома, как граф Кассини, Гамбург был слишком узким полем деятельности, и назначил его посланником в Пекин. Это было как нельзя кстати, потому что в Гамбурге граф наделал долгов, и приличное жалованье посланника могло помочь их ликвидировать, тем более что в китайской столице тратить деньги практически было не на что.