Им даже в голову не приходило, что на самом деле никакого морока здесь нет, что керосином действительно пахнет, что его запах въелся в стены на немыслимую глубину, гораздо больше, чем толщина стен. И в пол тоже въелся, хотя песок, которым этот пол засыпали – из огнеборческих соображений – давно вывезли. И в потолок. И теперь пахнуть керосином будет вечно.
Кстати, в Московской области, рядом с аэропортом Быково до сих пор действует автобусная остановка под названием «Керосиновая лавка». Хотя самой лавки, естественно, давно уже нет.
Самой же известной была керосиновая лавка в Москве, на давно уже не существующей Собачьей площадке. Один из старожилов, Александр Левинтов, вспоминал: «В пятидесятые годы прошлого века в доме на углу Борисоглебского и Собачки рядом с керосиновой лавкой (потом магазинчик “Хозтовары”) располагался продовольственный магазин, хорошо знакомый окрестному арбатскому миру неиссякаемыми запасами водочки».
А вот воспоминания другого жителя Арбата, Владимира Потресова: «Питейный дом, или, как называл его Соболевский попросту, кабак, существовал тут с последней четверти века, а позже, до революции 1917 года, – “Казенная винная лавка”. Потом – керосиновая. В 1941 году немецкая бомба уничтожила угловую часть дома. В пятидесятые годы в оставшейся устроили магазин “Хозтовары”, но его называли по-старому керосиновой лавкой, а на месте, куда попала бомба, – возвели “Продовольственные товары”. Помню, меня по малости лет поражало обилие тускло блестевших в глубине полутемного магазина бутылок водки с красными головками».
И в сознании советских жителей, и в географии советских городов водка и керосин шли рука об руку.
Но не только в лавках продавался керосин. В 1988 году был снят фильм Андрея Кайдановского, посвященный послевоенному Калининграду. Главный герой – собственно, керосинщик – ездил по разрушенному городу на трофейном мотоцикле с коляской. Только вместо коляски у него была прицеплена огромная круглая бочка с керосином. Он останавливался на перекрестках и кричал: «Керосин развожу! Керосин развожу!» К керосинщику сразу выстраивалась очередь – жидкое топливо было необходимо каждому. Керосин из бочки по трубе стекал в ведро, а уже из ведра литровой мерной медной кружкой продавец переливал свой керосин в канистру покупателя.
Впрочем, причиной выгорания квартир, а иногда целых домов бывали не только устройства для приготовления пищи, а еще и старая, вечно искрящая электропроводка, плохо затушенный окурок. Иногда взрывались телевизоры – у тех, у кого они были. Даже репродукторы – круглые черные тарелки, мы поговорим о них несколько позже – иногда воспламенялись.
Надо ли говорить, что никаких огнетушителей в советских коммуналках не было.
Еще один великолепный обитатель коммунальной кухни – утюг для глажения белья. Сегодня, когда утюги легки, изящны и, кажется, сами, без участия хозяев, гладят все, что нужно, – настолько далеко проник прогресс и в этом направлении – многие вообще пренебрегают столь необременительным ритуалом. Покупают одежду из немнущихся (или красиво мнущихся) тканей и позволяют себе вовсе утюга не содержать. А в середине прошлого столетия, когда процесс глажения был суров и труден, он почему-то почитался обязательным для каждого. Даже у самого опустившегося алкоголика с фиолетовым носом и вечно дрожащими руками, у тупикового создания, который, выпивая, привязывал к руке полотенце, перекидывал его через шею и натягивал другой рукой, чтобы посредством этого нехитрого блока хоть чуть-чуть уменьшить тремор и чтобы хотя бы какая-то часть вожделенной водки не расплескалась, а отправилась по месту назначения – так вот, даже у такого получеловека на брюках были острые, тщательно отглаженные стрелки. И шляпа у него была. Но стрелки все-таки важнее. Шляпу можно безвозвратно потерять, а стрелки утром все равно отглаживать по новой.
Борис Маркус вспоминал:
«А вы задумывались когда-нибудь над проблемой глажения белья? Это же просто мучение – в домашних условиях, на тесной кухне или в маленькой комнате разворачивать огромные простыни, покрывала. О мелочах разных я не говорю. Их гладить было просто. Некоторые хозяйки имели гладильные доски, а большинство же женщин просто раскладывали на столе подстилку из какого-нибудь старенького одеяла и гладили.
Самым примитивным был цельнометаллический чугунный утюг с крученой металлической ручкой, за которую браться, когда он раскален, было крайне опасно. Приходилось пользоваться прихватками, тряпками. Утюг этот был относительно не очень тяжелым и даже удобным, но, к сожалению, сравнительно быстро остывал. Ведь дополнительного собственного разогрева в нем не было. Приходилось время от времени снова ставить его на примус или керосинку.
И еще мне очень нравилось смотреть, как такой утюг используют в виде тяжести или “гнета” при квашении капусты или каких-либо других солений.