Повседневная жизнь Соловков. От Обители до СЛОНа

Харизматичный епископ Варсанофий, прибывший на Соловки в 1720 году из Александро-Невской лавры, в полной мере воплотил в себе черты священнослужителя и монаха Петровской поры: участник морских сражений со шведами на фрегатах «Арендаль» и «Ингер-манланд» в сане обер-иеромонаха, строгий ревнитель благочестия, вплоть до рукоприкладства и пыток, поборник духовного образования, активный противник южнорусских и малороссийских влияний в российском просвещении, впоследствии (с 1734 года) член Святейшего синода в сане архиепископа.

На острове Варсанофий в первую очередь занялся упорядочением хозяйственной и торговой деятельности обители. Всегда и везде (в Москве, Петербурге, Архангельске) он со свойственными ему резкостью и нетерпимостью к возражениям отстаивал интересы Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря. Так, «Соловецкий летописец» сообщает: «От Санкт-Петербургской конторы Соляного правления требованы были подробные ведомости о всех поморских монастырских варницах, с тем чтобы обязать настоятелей соловецких увеличить соляные промыслы и поставлять в казну соль по назначаемой от оной конторы цене. Архимандрит Варсанофий на это объявил, что по возвысившейся цене на жизненные потребности и по недостатку дров заводить вновь варницы монастырь не в состоянии».

Частые посещения столицы Империи сблизили соловецкого настоятеля со многими придворными вельможами (в частности, из Верховного тайного совета), а в 1730 году Варсанофий был лично представлен императрице Анне Иоанновне. Скорее всего, именно это обстоятельство позволило начать в Соловецкой обители строительные и реставрационные работы, а также открыть свое канатное производство.

Однако высокие знакомства (особенно в эпоху дворцовых переворотов) оказались делом опасным. О жестоких действиях архиерея по отношению к духовенству вдруг стало известно в Святейшем синоде, и на Варсанофия было заведено дело. Припомнили ему и связи с нежелательными на тот момент политическими персонами. В результате владыка Варсанофий был вынужден уйти на покой и вскоре скончался в возрасте шестидесяти пяти лет.

Глава десятая Заметки путешественников, или Накануне

Иван Корейша. — Соловецкие богомольцы. — Соловецкий транспорт. — Яков Мордвинов. — Ладожская сойма. — Петр Челищев. — Монастырский быт. — Трубники, обетники, годовики. — Быт соловецких трудников. — Молитва «по обещанию». — «Обетное»мироощущение. — Михаил Пришвин. — Купальни на Святом озере. — Люди искусства на острове. — Елизавета Феодоровна. — Открытие судоходной канальной системы. — Монастырская радиостанция. — Феликс Юсупов. — Упразднение Соловецкой тюрьмы. — Смута 1913 года. — Архимандрит Иоанникий. —Массовые пострижения в монашество. — Архимандрит Вениамин

7 мая 1806 года выпускник Смоленской духовной семинарии и академии 23-летний преподаватель Закона Божия в Поречском духовном училище Иван Яковлевич Корейша совершенно неожиданно прервал урок. Какое-то время он просто молчал, потом закрыл книгу и, не говоря изумленным питомцам ни единого слова, вышел из класса.

Так, ни с кем не попрощавшись, не заходя домой, без денег и вещей Иван Яковлевич отправился паломником в Соловецкий Спасо-Преображенский монастырь.

На остров Корейша прибыл в сентябре.

Будучи совершенно восхищен монашеской жизнью в одной из величайших обителей Русского Севера, Иван Яковлевич пробыл здесь год в качестве послушника и уже было собрался принять иноческий постриг на острове, но неожиданно вспомнил о своем намерении непременно посетить Киево-Печерскую лавру и столь же неожиданно, как это было в Поречье, отбыл на материк

Впоследствии имя этого человека, который 44 года из 77 лет своей жизни провел в стенах Преображенской психиатрической больницы в Черкизове, станет хорошо известно в Москве и Петербурге. А такие классики русской литературы, как Ф. М. Достоевский, А. Н. Островский, Н. С. Лесков и Л. Н. Толстой, сделают его героем своих произведений.

В историю Русской Церкви Иван Яковлевич Корей-ша, придумавший себе странное прозвище «студент хладных вод», вошел как юродивый Христа ради. Его подвиг был высоко оценен митрополитом Московским Филаретом (Дроздовым), хотя ни местного, ни общецерковного прославления он так и не получил.