Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I

«Тяжелая и легкая кавалерия по роду их службы и предназначения, — говорилось в указе, — необходимо должны иметь и различие в лошадях. Первая, предназначенная для сильного удара и натиска, должна иметь лошадей больших; напротив того, превосходство легкой кавалерии зависит от быстроты и поворотливости, почему лошади ея должны быть быстры, сильны и легки. Но армейские полки легкой кавалерии обратились ныне к покупке больших заводских лошадей, отступя тем от цели своего предназначения, почему Его Императорское Величество повелевает дозволить приобретать заводских лошадей только всей гвардейской кавалерии и кирасирским полкам, а легким полкам строго запрещается покупать других лошадей, кроме степных заводов, ростом не выше двух аршин и двух с половиной вершков и не меньше двух аршин и одного вершка… Предоставив им (гусарским и уланским полкам. — А.Б.) единственно по флангам взводов и под унтер-офицерами иметь заводских лошадей, но не выше двух аршин и трех вершков, о чем и объявить по армии для сведения и надлежащего исполнения» ^{10}…

Гусарская лошадь

Обычно ремонтных лошадей в полки доставляли в мае. Каждому гусарскому полку десятиэскадронного состава при одном запасном эскадроне требовалось примерно 100–120 верховых лошадей в год для замены отслуживших свой срок, по той или иной причине отбракованных или заболевших. В брак шли лошади, получившие какие-либо травмы на учениях или в бою (отрубленное ухо, выколотый глаз, перебитые сухожилия на ногах). Распространенными конскими болезнями той эпохи были сап и мыт, при которых лошадей просто пристреливали.

Начальник ремонтной команды должен был сдать ремонт комиссии, состоявшей из полкового командира, ветеринара, берейтора и командира запасного эскадрона. За лошадьми наблюдали несколько дней, гоняли на корде, обсуждали их достоинства и недостатки. Если ремонт принимался полностью, то офицер-ремонтер получал благодарность в приказе. Но, как правило, несколько голов из ремонтного табуна браковали, потому что перегнать лошадей от конного завода до полка за много сотен верст без урона было трудно, не все они выдерживали этот путь.

Трудна была и должность начальника ремонтной команды. Обычно его выбирали сами полковые офицеры. Ремонтер должен был обладать немалым опытом наездника и специальными знаниями по коневодству, а кроме того, быть честным и ответственным человеком, так как он получал на руки крупную сумму наличными для расчета с продавцами лошадей. Тут бывали и непредвиденные случаи.

Так, сорокалетний подполковник Павлоградского гусарского полка, кавалер двух орденов, заслуженных в боях с французами, Григорий Иванович Нечволодов в 1820 году был послан за ремонтными лошадьми на Дон. По дороге, в одном из южно-русских городов, он сел в трактире играть в карты с незнакомыми людьми и за день проиграл 17 тысяч рублей — всю ремонтную сумму, полученную им в полковой кассе перед отъездом. После этого приключения Нечволодов явился в полк с повинной. Он был разжалован в рядовые, лишен орденов и отправлен на Кавказ, в Нижегородский драгунский полк. Через два года за отличие в боях с горцами Нечволодов получил чин прапорщика. Впоследствии бывший гусар дослужился до майора, ему вернули старые ордена и несколько лет он командовал эскадроном ^{11}…

Павловский Устав весьма подробно описывает, как нужно работать с ремонтом: «Ремонтных молодых лошадей, которые большею часть степные быть должны, отучать от их дикости не скоропостижно, но исподволь… Седлать их сперва при бытности эскадронных офицеров два раза в сутки, объезжать тихо и как скоро станут потеть, тотчас слезать с нея и проваживать, пока простынет, потом ввесть в конюшню, ласкать, отпустить подпруги, порядочно кормить и поить. С молодыми лошадьми, а особливо в первый год поступать весьма осторожно: ибо не выждав времени и не приспособя, их легко испортить можно, и лучше первый год в строй их не употреблять…» ^{12}

Из описания можно заключить, что на выездку молодых ремонтных лошадей в полках отводилось не менее двенадцати месяцев, что работали с ними очень бережно и обращались ласково. Однако эту идиллию, нарисованную авторами Устава, разрушают воспоминания гусарского офицера.