Повседневная жизнь российских жандармов

— Вы смеетесь надо мной! — воскликнул возмущенный агент.

Мартынов сказал, что говорит вполне серьезно, хотя лично он выдал бы ему 25 тысяч рублей.

— А если я воспротивлюсь? — спросил Малиновский. Начальник охранки ссориться с правительством ему не посоветовал. И тогда высокие договаривающиеся стороны приступили к обсуждению варианта, при котором были бы и овцы целы, и волки сыты. Мартынов предложил Малиновскому внести на рассмотрение ультрарадикальную резолюцию по какому-нибудь вопросу, которую фракция не примет. Тогда у агента появится возможность подать в отставку и по «партийным соображениям» и необходимости соблюдения «чистоты партийных рядов» сложить с себя депутатские полномочия. Самое большое сомнение Икс испытывал при этом варианте относительно позиции Ленина. Мартынов предсказывал, что Ленин во всем поддержит Малиновского и одобрит его действия.

Мартынов оказался прав: Малиновский сделал, как его просила охранка; возмущенная фракция большевиков поднялась на дыбы, Малиновский подал в отставку, а вождь пролетариата всецело поддержал действия своего партийного единомышленника. Это был единственный «трогательный» случай, когда Ильич и царская охранка пришли к общему мнению.

…А Малиновский кончит плохо: он уедет с пятью тысячами рублей за границу, Ленин его там приласкает; потом, во время войны, о Портном и Иксе забудут, но когда свершится революция, тайна вылезет наружу и Малиновского как изменника «делу рабочего класса» расстреляют.

Киевская охранка в начале 1900-х годов

После краткого пребывания на посту начальника Таврического охранного отделения ротмистр А. И. Спиридович в январе 1903 года был переведен в Киев на должность начальника охранного отделения с задачей навести там порядок и наладить настоящую розыскную работу. Начальником Киевского губернского жандармского управления был небезызвестный генерал В. Д. Новицкий, пробывший на этом посту 25 лет, находившийся весь в прошлом и почивавший на лаврах от былых заслуг, приобретенных в период борьбы с народовольцами. Открытие в Киеве охранного отделения генерал рассматривал как личное оскорбление, он ненавидел все новшества Зубатова и косо смотрел на всех его последователей. Предыдущий начальник охранки — жандармский офицер — был креатурой генерала, а потому Новицкий встретил Спиридовича с холодным недоверием. Новый начальник политического сыска стал личным врагом начальника ГЖУ. При первом же знакомстве с делами Спиридович узнал, что всю сеть внутренней агентуры отделения составляли два студента и один железнодорожный рабочий, не имевшие никаких выходов на революционные организации. В сейфе хранился целый мешок непрочитанных и неперлюстрированных писем. Штат канцелярии составляли три чиновника, которые находились между собой в ссоре и не разговаривали.

Василий Дементьевич Новицкий, высокий, представительный и красивый в прошлом мужчина, а теперь с «короткой шеей, чисто выбритый, с энергичной седой голевой, с черными нафабренными усами и бровями, с живыми глазами», за четверть века работы на одном месте густо оброс полезными связями и городскими передрягами и сплетнями, как риф полипами, кораллами и водорослями, и так глубоко погряз в пучине безделья и высокого самомнения, что представлял собой уже настоящее препятствие для розыскного «судоходства». После открытия Киевского политехнического института премьер Витте «отстегивал» Новицкому на приобретение там агентуры кругленькую сумму в 10 тысяч рублей в год, но куда уходили эти деньги, знали только даватель и получатель. Играя каждый день в карты в клубе с местными тузами, среди которых были и еврейские банкиры и бизнесмены, генерал считал, что делает полезный вклад в дело охраны государства, получая от них «богатейший осведомительный» материал. Полиция, чиновники, обыватели Киева его боялись, революционеры же исподтишка посмеивались.

К 25-летнему юбилею Новицкого местный комитет РСДРП поднес генералу своеобразный адрес: ядовитую прокламацию, в которой благодарил главного жандарма Киева за благосклонное к революционерам отношение, позволявшее им спокойно работать, и желал ему «многие лета». Новицкий рвал и метал и приказывал немедленно разыскать и арестовать насмешников.

Василий Дементьевич находился в «контрах» с генерал-губернатором и известным военным деятелем М. И. Драгомировым, большим любителем выпить и закусить. Как-то губернатор загулял на целых три дня, и Новицкий, решив его «подсидеть», сделал на него в Петербург донос. Драгомирову об этом сообщили, и старый вояка решил предупредить донос, направив Александру III телеграмму следующего содержания: «Третий день пью здоровье Вашего Императорского Величества». Царь строго ответил: «Пора бы перестать», но никаких мер по отношению к гуляке не принял. Зато Драгомиров возненавидел Новицкого и при первой же встрече с ним повернулся задом, нагнулся низко и, раскинув фалды сюртука, сказал: «Виноват, Ваше Превосходительство, секите — виноват!»