Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

«Все собранные данные привели меня к убеждению, что убийство Тиме совершено Долматовым и бароном Гейсмаром, для ареста которых мною немедленно были командированы в гор. Псков по месту жительства баронессы Гейсмар мой помощник коллежский асессор Маршалк и полицейские надзиратели Игнатьев[214] и Пиотровский[215], причем им было поручено действовать при задержании осторожно, так как могло быть оказано вооружённое сопротивление, или, в крайнем случае, убийцы могли покончить самоубийством.

Прибыв в Псков ночью на 5 сего февраля, помощник мой Маршалк тотчас же совершенно негласно установил, что Долматов и барон Гейсмар прибыли в Псков утром 13 января, пробыли там дня четыре и затем неизвестно куда выбыли. Утром 5-го февраля посредством третьих лиц было выяснено, что баронесса Гейсмар, мать разыскиваемого барона, знает местонахождение сына, но уклоняется об этом сообщить. Тогда коллежский асессор Маршалк явился к баронессе и, объявив о своём служебном положении, потребовал указать, где находится ее сын, который крайне нужен для опроса по заграничному делу. Баронесса сначала колебалась, а затем на повторные требования сообщила, что её сын и Долматов находятся в имении “Сабо”, в 28 верстах от станции Преображенской, и что лучше всего для опроса их вызвать в Псков, так как при прибытии полиции в имение они, будучи вооружены револьверами, могут оказать сопротивление или лишить себя жизни. Признав вызов в Псков от имени матери целесообразным, коллежский асессор Маршалк послал в имение “Сабо” на имя Долматова собственную телеграмму, а сам вместе со своими агентами отправился на станцию Преображенскую с целью перехвата Долматова и барона Гейсмара во время пути. Около 12 часов дня 6 февраля из имения “Сабо” прибыли на лошади Долматов и барон Гейсмар и перед поездом заехали на дачу родственницы барона. Через несколько минут в ту же дачу вслед за ними вошел Маршалк с надзирателями Игнатьевым и Пиотровским и, схватив Долматова и барона Гейсмара за руки, отобрали у них заряженные браунинг и маузер»{500}.

На допросах Долматов и Гейсмар, признавшись в содеянном, рассказали о причинах, побудивших их убить М.Л. Тиме. Оба долго вели разгульную жизнь и наделали долгов. Чтобы поправить дела, отправились в Вену, поиграть на бирже. Средства им обеспечил приятель по скетинг-ринку Адольф Олло, который предложил Долматову обналичить необеспеченный чек, а выручку поделить. Но игроков в Вене постигла неудача, остаток денег они просадили в Париже, в Петербург вернулись за последние копейки. А здесь их уже поджидали кредиторы – поэтому пришлось поселиться не у родителей Долматова, а в гостинице, и, вместо привычных фешенебельных ресторанов «Данон» и «Вилла Роде», посещать демократичную «Вену». В середине января положение приятелей стало совсем отчаянным, они занимали мелочь у гостиничной прислуги и подумывали заложить одежду. И у них возник план – точно такой, как у Остапа Бендера, – податься в Бразилию, где «все поголовно в белых штанах», а «в лесах много диких обезьян» и, что самое главное, полное отсутствие кредиторов. Нужны были только средства на билеты и обустройство. Новая знакомая Марианна Тиме (кстати, Долматов на суде категорически отрицал, что познакомился с ней на скетинг-ринке) показалась им очень богатой. Однако, оставшись ночью в её квартире, он не рискнул её обокрасть. Пришлось идти на дело вдвоем. Тиме, после нанесенных ей ударов топором и кистенем по голове, громко стонала. Убийцам стало не по себе – Долматов сумел лишь стащить с её пальца кольцо, а Гейсмар прихватил коралловые бусы. Искать в квартире деньги и другие драгоценности убийцы не рискнули. За кольцо выручили 145 рублей, бусы пришлось выкинуть – стоили они сущие копейки.

Долматова приговорили к 17 годам каторги, Гейсмара – к 15. Через четыре года (после Февральской революции) оба освободились по амнистии. Дальнейшая их судьба неизвестна.

Ход расследования этого преступления восстановлен авторами изучением значительного количества аутентичных материалов и несколько отличается от версии В.Г. Филиппова, изложенной им в рапорте градоначальнику. Тот утверждал, что Долматов попал под подозрение после публикации 1 февраля в «Правительственном вестнике» приказа об его увольнении со службы. «Это обстоятельство заставило немедленно выяснить причины такого увольнения»{501}. Однако Владимир Тиме в своих показаниях на суде утверждал под присягой, что это он указал на Долматова чиновнику Сыскной полиции М.Н. Кунцевичу{502}. Кунцевич на суде его слова подтвердил{503}.