Повседневная жизнь королевских мушкетеров

21 августа Антуана дю Рура, заочно осудили в Вильневе и приговорили к публичному покаянию и четвертованию. Его арестовали у подножия Пиренеев и привели в Монпелье. Судебный процесс повторили. Рура колесовали и четвертовали 29 октября. Его тело, разделенное на четыре части, выставили на большой Нимской дороге, а голову отвезли в Обена и выставили у Сент-Антуанских ворот. Его дом разрушили, а потомство заклеймили позором.

Во всех городах и приходах, поддержавших восстание, разрушили верхушки колоколен и сняли колокола. Город Обена приговорили к штрафу в пятьсот экю, Ла Шапель – в восемьсот экю и уплате судебных издержек. В общей сложности двести человек отправились на галеры, четыреста погибли, десятки были ранены и изгнаны; сотни домов и амбаров сгорели, хлеба, виноградники, плодовые деревья были уничтожены повстанцами или солдатами. На протяжении жизни целого поколения область не могла оправиться от этого разорения.

В 1672 году Людовик XIV затеял войну с Голландией, которая оказалась затяжной. Избавив себя от необходимости созывать Генеральные штаты, которые обычно утверждали новые налоги, Король-Солнце ввел гербовую бумагу для нотариально заверенных документов стоимостью один соль за лист, монополию на табак и налог в двадцать су с фунта, а также новый налог на оловянную посуду, даже купленную ранее, в одно су за штуку (в результате цены в тавернах резко взлетели). Бигорру обложили соляным налогом, от которого она до сих пор была избавлена. Эти меры легли страшной тяжестью на плечи населения, и без того согбенного под бременем налогов, и оказались соломинкой, переломившей спину верблюда. (Военная политика Короля-Солнце превратила Бретань, самую густонаселенную провинцию Франции, которую обходили стороной голод и эпидемии, в совершенно разоренную местность.)

В конце марта 1675 года вспыхнуло восстание в Бордо, поддержанное окрестными крестьянами. Местный парламент приостановил выплату новых податей. Эта новость быстро долетела до Бретани: 18 апреля в бретонском Ренне были разграблены отделения Гербовой и Табачной монополий. Натиск разбушевавшейся толпы удалось отразить горстке дворян во главе небольшого отряда городского ополчения: около трех десятков бунтовщиков были убиты.

Неделю спустя восстание разгорелось с новой силой и к началу мая охватило большинство городов Бретани – Динан, Монфор, Ламбаль, Ванн, Нант. В Нанте толпа захватила епископа, прибывшего к восставшим в качестве парламентера, и обменяла его на одну женщину, посаженную в тюрьму в самом начале беспорядков. Губернатор города господин де Молак сумел уладить дело миром, за что… попал в опалу у государя. Зато в Шатодене наместник короля господин де ла Кост выступил против восставших с оружием в руках, был тяжело ранен и вынужден запереться в Бресте. Бунтовщики торжествовали победу – почти три месяца.

Губернатор Бретани герцог де Шон (прозванный бретонцами «толстой свиньей») держал двор в неведении относительно истинного размаха, который приняло восстание: он знал, что вину за беспорядки в провинциях чаще всего перекладывали на губернаторов. Не смел он и открыть истинные причины бунта: чрезмерные налоги и вопиющую нищету, а тем более просить об отмене новых податей. Поскольку ни король, ни он сам не могли считаться виновными в случившемся, он заявил, что во всем виноваты местное дворянство и парламент. 12 июня герцог предложил Кольберу принять жесткие меры: уничтожить пригороды Ренна, а если потребуется – то и половину города. Но для осуществления таких планов нужны были регулярные войска, а еще нужно было избавиться от городского ополчения, с 8 июня находившегося под ружьем и охранявшего ворота. Губернатор умело разыграл комедию, поклялся не вызывать в Ренн никаких внешних сил и убедил наивных ополченцев разоружиться.

Со своей стороны, парламент умолял короля приостановить на какое-то время сбор налогов и срочно созвать Штаты; одновременно он принимал свои меры против мятежников.

Вся Нижняя Бретань была в огне. «Восстание гербовой бумаги» стало называться еще и «восстанием красных колпаков» по отличительному знаку, который избрали себе бретонские крестьяне. В Бретань срочно отправили мушкетеров, которыми вместо д'Артаньяна, погибшего при Маастрихте, командовал Луи де Форбен.

Герцог де Шон ничего не предпринимал до подхода войск, вытребованных им у короля; единственным человеком, попытавшимся восстановить мир, был иезуит отец Монуар – «последний бретонский апостол»; но шесть тысяч солдат под командованием де Форбена уже шли в Бретань. 16 августа они были в Нанте, затем в Кемпере; в середине сентября у Тимера состоялось сражение, которое положило конец восстанию. Затем начались репрессии.