Не всегда свидетелями депутатских слабостей становилось столь большое число посторонних. Но неурядицы возникали почти в каждой поездке: то, привыкнув к бесплатной телефонии на родине, какой-нибудь депутат откажется оплачивать свои разговоры. То другой с пеной у рта уверяет, что выставленный гостиницей счет за просмотр эротического телеканала — не что иное, как провокация против российского парламентария. Такой же провокацией, очевидно, было и задержание в 1995 году брюссельской полицией депутата Госдумы, устроившего дебош в стриптиз-баре.
Впрочем, «отрывались» в таких поездках не только народные избранники, но и иронизирующие над ними журналисты. Во время визита Геннадия Селезнева в Китай один юный корреспондент из государственного информационного агентства заказал себе в номер ужин из ресторана отеля. Аппетит у журналиста был отменный, отель — шикарный. Итоговый счет составил 700 долларов. Юноша, недолго думая, записал ужин на номер спикера. Скандал был грандиозным. Селезнев, разумеется, ни о чем не узнал, но его помощники, тут же вычислившие смекалистого обжору, не только провели разъяснительную работу с ним, но и пожаловались в информагентство. На некоторое время проштрафившегося корреспондента из Думы убрали. А вскоре он и сам ушел и из агентства, и из Думы в более сытное место — в одну из нефтяных компаний, возглавил которую бывший член Государственной думы.
Пит долгое время не мог понять, отчего русские так ведут себя за границей. На одной из вечеринок в Москве он спросил об этом своих коллег и получил взаимодополняющие друг друга ответы. Первая версия гласила, что депутаты воспринимают заграничные командировки в качестве полагающихся им по статусу льгот. Не важно, зачем ехать, важно, куда и насколько. Но у депутатов, реально занятых законотворческими или политическими делами, никогда нет времени. «Понимаешь, Пит, прокатиться на халяву готовы все, ну или почти все. Но, когда надо провести очень важную поправку в закон, не до прогулок по миру. И чтобы не пропадало место, его отдают другому депутату, которому в Думе и заняться нечем».
Вторая сводилась к тому, что процент случайных и бессмысленных членов в любой делегации соответствует пропорции таких же людей в Думе. «Летит в какую-нибудь Перигонию официальная делегация из десяти думцев во главе с вице-спикером и зампредом международного комитета. Ее руководство занято официальными мероприятиями, укреплением межпарламентской дружбы: чтобы и дальше к себе звали и сами перигонийские парламентарии в гости приезжали. Еще пара депутатов любознательна по натуре. Остальные полетели, потому что им в Думе скучно. Ну и развлекаются соответственно „здоровью и полученному образованию“».
Встречая думцев, наведывавшихся в США, Пит не мог решить, какое из предложенных русскими друзьями объяснений больше походит на правду. Он охотно верил, что среди депутатского корпуса полно любителей попутешествовать за казенный счет. Таковые, впрочем, были в любом парламенте любой страны. В Думе дело было поставлено на широкую ногу: в ней было не менее шестидесяти групп по связям с парламентами других стран. А потому поездки, ответные визиты с сопутствующей официально-светской жизнью были неизбежны.
Пит притормозил у ресторанчика, любимого вашингтонскими журналистами, и обернулся назад: «Алле, Петя, просыпайся, приехали. Пора перекусить». Петя лениво открыл один глаз, пожевал прилипшую к губе сигарету, потом закурил, ловко щелкнув зажигалкой, и сказал: «Умоляю, только без виски!» — «Могу угостить тебя красным вином, почти таким же, которое так понравилось Ельцину за завтраком у Клинтона», — насмешливо сказал Пит. «А, это ваше секретное химическое оружие, от которого крепкого русского человека начинает штормить, — в тон ему ответил Петя. — Кстати, Коржаков описал этот случай в своей книжке»[200].
«И как он?» — спросил Пит. «Писатель и депутат, — пожал плечами Петя. — А в целом — никак Равно как и прочие отставники, вынужденные доживать свой политический век в Думе. Как Примаков, Куликов, Николаев и прочие, и прочие. Им только и остается, что мемуары писать. Или крепко любить президента Путина. Чтобы тот вспомнил и из Думы забрал. Как Кириенко или Степашина с Черномырдиным[201]. Он теперь переквалифицировался в дипломаты»[202]. — «Знаю». — И Блэйк в красках рассказал, как в феврале 1997 года, выступая в Вашингтоне на заседании комиссии «Гор — Черномырдин», русский премьер энергичными жестами поторапливал переводчика, подыскивавшего адекватные слова для передачи его красноречивых пассажей.
«Ну, где они, ваши „ножки Буша“[203]? Не этого, нового, а того — старого, папы Буша, которого Стаканыч, как и маму Буш, хорошо знал?»[204] — спросил Громадин, и друзья, хохоча, вышли из машины.
Глава 4
Развлекательная
Любимые анекдоты депутатов и анекдоты из думской жизни (2002 год)