Поворот оверштаг

Я ни тогда, ни позже так и не узнал имени того безвестного «штирлица», обеспечившего наш удар. Кто он был — наш, русский, или норвежец-патриот? Не все в Норвегии были квислингами, были и такие, которые в ту войну помогали нашим, желая лишь освобождения своей страны. После войны их бросали в тюрьмы как «коммунистических агентов», волей их хваленой демократии — совсем как советских партизан в странах незалежной шпротин.

Все было буднично, как на учениях. Цель, координаты, время… Контроль обстановки вокруг. Акустика показывала, в пределах видимости, отсутствие надводных и подводных целей. Радар — отсутствие самолетов. И ночь, укрывшая нас темнотой.

Боевая тревога. Готовность. Слова команды. Рев за бортом — «Гранит» ушел.

Авиабаза Банак, Норвегия. Это же время.

Повод для веселья был — награждение отличившихся. Так как в рейхе не было морской авиации, а было единое люфтваффе, и над сушей и над морем, то гнев обожаемого фюрера никак не задел летунов. Эти водоплавающие влезли в дерьмо, мы разгребли, не подвели, утопили кроме «Тирпица», предательски сдавшегося британцам, еще два крейсера и целых шесть эсминцев! Что было существенным: награждать за утопление своего корабля, пусть и бывшего, все ж было как-то неудобно, ну а за вражеские — это святое! Правда, там еще субмарины отметились и тоже вроде на что-то претендуют — молчали бы лучше, не вам сейчас о наградах говорить!

Так что крестовый дождь на отличившихся просыпался знатный. И по чину: командирам групп — Рыцарские, командирам штаффелей (эскадрилий) и швармов (звеньев) — Железные (были и вариации: если рядовой пилот уже имел Железные кресты обеих степеней, то ему полагалась и более высокая награда). Ну в общем, все было ясно!

В октябре на Севере темнеет рано. Нет, тоже можно летать и бомбить, первые самолеты вешают «люстры», в свете которых цель видна почти как днем — а можно и вслепую, все равно вылет будет засчитан, зимой сорок первого, если считать по отчетности (и наградам), сколько вылетов и сколько бомб пришлось на Москву, так выходит совершенно жуткая цифра, камня на камне там не должно остаться, тут и ежу понятно, что из этого следует вычесть упавшее на окрестные леса, болота и деревни, ведь нет дураков погибать, десять процентов потерь за вылет от русской ПВО — это вчетверо выше, чем при налетах на Лондон летом сорокового, так зачем лезть под огонь русских зениток и атаки истребителей, кто проверит, куда в действительности высыпали бомбы, жизнь-то ведь одна? Которой хочется насладиться после победы, когда рейх будет править миром.

Но все же ночью летали реже. По крайней мере пока считали господство в воздухе своим. А уж по такому поводу воздержаться от полетов было дело святое!

Банак, как и Хебуктен, был когда-то норвежским аэродромом. Эти норвежцы имели довольно развитую аэродромную сеть, что неудивительно для страны, одной из первых в мире сформировавших военно-воздушные силы, за два или три года до начала той, первой Великой войны. Но вот числом норвежская авиация была весьма невелика — и немцам, пришедшим на Банак в сороковом, пришлось основательно потрудиться, расширяя его инфраструктуру. Орднунг! Все везлось из Германии: типовые ангары, емкости для топлива, сборные щитовые домики для личного состава. Домиков было несколько, но один выделялся размером и двумя этажами: там располагался штаб с канцелярией, а внизу был большой зал для официальных мероприятий и торжеств, совсем как «длинный дом» викингов, где они пировали всей дружиной. К нему примыкали дома поменьше, одноэтажные, жилье пилотов и техсостава; казармы охраны и зенитчиков располагались поодаль. Торжество касалось только летных экипажей, ну еще самой верхушки техсостава и, конечно же, штабных. Охрана бдила, как положено, несли вахту зенитчики возле батарей тяжелых ахт-ахтов и скорострельных флаков, наготове были прожектора, на полосе стояла дежурная пара «мессеров» в минутной готовности к взлету. Несли службу часовые на блокпостах у всех въездов на базу, на пулеметных вышках, у складов боеприпасов и ГСМ. И стояли «Юнкерсы-88» в капонирах, выдерживающих даже близкий взрыв бомбы — после невероятно успешного удара русских бомбардировщиков по Хебуктену этой мере уделялось особое значение…

В назначенный час зал в «длинном доме» стал заполняться офицерами люфтваффе, в парадных мундирах, со свеженадетыми наградами. Стол был уже накрыт, и очень богато: в сорок втором Германия владела всей Европой, и фюрер, и рейхсмаршал Геринг не скупились на своих воинов. Тем более что на войне так мало радости и веселья, так оттянемся же, камрады, по полной, до утра? Были и женщины-связистки из «вспомогательного корпуса», хотя и в малом числе. Была музыка, и берлинское радио, и пластинки. Что еще нужно для счастья человеку и солдату?