Поворот ключа

Но я должна быть с вами откровенной. Этого никак не мог понять мистер Гейтс. Я с самого начала играла чужую роль. Идеальной няни Роуэн в застегнутых на все пуговицы кофточках, с вечно приклеенной к лицу улыбкой и безукоризненными рекомендациями никогда не существовало. За подчеркнутой опрятностью и бодрым жизнелюбием скрывалась другая девушка — которая курит, пьет спиртное и может употребить крепкое словцо, чья рука порой так и чешется шлепнуть ребенка. Я старалась скрывать свою истинную сущность — аккуратно складывала футболки, когда хотелось швырнуть их на пол, улыбалась и кивала, мечтая послать Элинкортов ко всем чертям. Когда меня водили на допросы, мистер Гейтс хотел, чтобы я продолжала скрывать свое настоящее «я». И куда привело меня притворство? В тюрьму.

Я должна говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Если я расскажу только о хорошем, то вновь наступлю на те же самые грабли. Меня привела в тюрьму ложь. И я верю, что вытащить меня отсюда может только правда.

Проснувшись на следующее утро, я начисто забыла, что девочкам надо в школу. Когда зазвонил будильник, полежала немного, прислушиваясь, поднялись ли дети. Тишина. Я нажала отбой и вновь провалилась в сон. Через десять минут сигнал повторился. На этот раз мне послышалось внизу какое-то движение. Я полежала еще минут десять, собираясь с духом, спустила ноги с кровати и кое-как встала. От недосыпа кружилась голова.

Спустившись в кухню, я обнаружила там не Мэдди с Элли, а миссис Маккензи, поднявшую голову от раковины и бросившую на меня неодобрительный взгляд.

— А детишки еще не встали? — спросила она, не успела я войти.

Я потерла заспанные глаза. Сейчас бы чашку кофе!

— Нет, у нас… — Что сказать? У меня не было ни настроения, ни сил рассказывать о наших злоключениях. — У нас была беспокойная ночь, пусть поспят подольше.

— А ничего, что сегодня понедельник, и уже двадцать пять минут восьмого, а в четверть девятого они должны быть в машине — умытые и одетые?

Зачем в машине?.. И тут меня как током ударило. Черт!

— Господи, сегодня же понедельник!

— Вот именно.

— Я никуда не пойду.

Мэдди лежала на кровати лицом вниз, зажав уши руками. Меня охватило отчаяние. Я волновалась даже не о том, как объяснить Сандре, почему дети не пошли в школу. Мне нужен был перерыв. Проспав от силы три часа, я могла кое-как справиться с полуторагодовалым ребенком, но если к этому добавить двоих детей младшего школьного возраста, да еще таких упрямых и несговорчивых, как Мэдди…

— Пойдешь, я сказала!

— Нет, не пойду. Не заставишь!

Я знала, что она права.

— Если ты быстро оденешься, еще останется время поесть шоколадных хлопьев.

Боже, как низко я пала! При малейшем препятствии подкупаю их едой из списка запрещенных продуктов! Однако с Элли номер прошел. Она самостоятельно оделась (правда, не умылась и не почистила зубы) и уже ела хлопья на кухне в компании Джин.

— Терпеть не могу шоколадные хлопья. Они для маленьких.

— Тебе в самый раз, ты и ведешь себя как маленькая! — гаркнула я, тут же пожалев о своей резкости: Мэдди засмеялась.

Я приказала себе не заводиться. Спокойствие. Стоит ей понять, что я нервничаю, и она одержит победу.

Я хотела посчитать до десяти, но вспомнила жалкое «один с половиной» пару дней назад, и передумала.

— Мэдди, мне надоело. Если ты не оденешься сию минуту, я отправлю тебя в школу в пижаме.

Не дождавшись ответа, я вздохнула.

— Ладно, хочешь вести себя как ребенок — заслуживаешь соответствующего обращения. Одену тебя сама.

Я взяла одежду и медленно подошла к девочке, надеясь, что она встанет и начнет одеваться. Не тут-то было. Мэдди лежала на кровати, неподвижная, точно тряпичная кукла, только в сто раз тяжелее. Когда я наклонилась, чтобы ее одеть, моя спина протестующе скрипнула. Мне пришлось попотеть. Тяжело дыша, я отошла назад и посмотрела на дело своих рук. Юбка перекошена, волосы растрепаны, и все-таки — одета. Пользуясь пассивностью девочки, я натянула на ноги носки, а сверху туфли.

— Вот и все, — сказала я, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком триумфально. — Готово. Молодец, Мэдди. Я спускаюсь завтракать. Если хочешь, приходи. Нет — встретимся через пятнадцать минут в машине.

— Я не почистила зубы, — деревянным голосом сказала она.

Я фыркнула и чуть было не сказала, что мне плевать.

Я прошла в ванную, выдавила на щетку немного пасты и вернулась в комнату, чтобы вручить Мэдди. Она сидела на кровати, такая же безучастная.

— А ты можешь мне почистить? — попросила она почти нормальным голосом, не таким, как несколько минут назад.

Я задумалась. По-моему, восьмилетние дети должны чистить зубы сами. Что там говорится в папке?

— Ну ладно, — согласилась я, чтобы не нагнетать обстановку.

Она открыла рот, как послушная маленькая птичка, и я засунула в него щетку. Не прошло и нескольких секунд, как она отвернулась от щетки и выплюнула мне в лицо комок мятной слюны, который медленно сполз по щеке и плюхнулся на блузку.

Не в силах вымолвить ни слова, я целую минуту переваривала происшедшее, а потом, не думая, занесла руку, чтобы залепить ей пощечину.