Поводырь - 4

- О! Это так любезно с вашей стороны! Достоин ли я такого к себе отношения?! Мне право неловко лишать Государыню цесаревну ее фрейлины ради такой мелочи, - едрешкин корень! Герасик уже бился бы в череп изнутри в полнейшей истерике, а мне нужно было выговаривать всю эту чушь с совершенно серьезным, и где-то даже возвышенным выражением лица. Не знаю, понимала ли Надя что это не более чем игра? Или воспринимала все как должное? Во всяком случае, я полагал, что именно такие диалоги должны были находиться на страницах ее любимых любовных романов.

- У Ее высочества большое любящее сердце, - поджав губу, словно бы случайно выдала какую-то несусветную тайну, выдала мадемуазель Якобсон. - И она непременно меня поймет, и не станет корить за некоторое пренебрежение обязанностями.

- Тем не менее, милая Наденька! Мне будет печально осознавать, что ради меня вы лишили себя Света. И если вы вдруг передумаете, я никогда не стал бы вас осуждать. Я уже привык лежать здесь, в одиночестве... - хаха три раза. Уж кому как не мне было отлично известно, что как только о моей новой должности станет широко известно, от посетителей отбоя не будет.

- Не отговаривайте меня, Герман, - строго выговорила суженная, полыхая щеками. - Я знаю, вам нужно мое участие, и вы можете на него рассчитывать. Тем более, что...

- Тем более?

Гостья, отчего-то вбившая себе в голову, что обязана без роздыху дежурить у моего изголовья, запнулась, смутившись еще больше. И немедленно сменила тему разговора.

- Тем более, что, как я обнаружила, ваши дела, сударь, находятся в совершеннейшем беспорядке. В книге, где вы вписываете свои долги, я не нашла ни единого упоминания о доходах. Как же вы понимаете, что еще вовсе не разорены? И еще...

- Я уже в высшей степени удивлен, - улыбнулся я. - А есть и что-то еще?

- Конечно! Герман, не смейте улыбаться, словно я маленький ребенок, и сама не понимаю, о чем веду речь! Вы, сударь мой, верно позабыли, что я дочь кригскомиссара Императорской армии. Часто отец на ночь вместо сказки, читал мне интендантские ведомости с подробными комментариями...

- И вам это нравилось?

- Нравилось? - девушка задумалась на несколько секунд. - Пожалуй, вы правы. Нравилось. Это был наш с Иваном Давидовичем секрет. Я чувствовала себя взрослой...

- Видимо, ваша мама была не слишком довольна этими вашими беседами на сон грядущий.

- Да уж, - хихикнула мадемуазель Якобсон. - Папа постепенно распалялся, и начинал ругать каких-то незнакомых офицеров нехорошими словами. На шум, конечно же, прибегала мама. И она была совершенно недовольна!

- Таким образом, вы и научились разбирать финансовые бумаги?

- Не только. После я стала помогать отцу в его кабинете. Мы сверяли приходные ведомости с ценами столичной биржи, проверяли прогоны английской линейкой по карте. Было интересно. Я даже испытывала настоящий азарт, когда получалось разоблачить мошенничество какого-нибудь недобросовестного поставщика или полковых интендантов.

- Вы опасный человек, Наденька, - совершенно искренне, заявил я. - Мне уже боязно просить вас оказать мне услугу и заняться моими делами. Было бы горько узнать, что люди, коих я полагал за своих друзей или даже соратников, банальные мошенники и недобросовестные... как вы говорили? Интенданты?

- Поставщики, - вновь прикусив губу, поправила меня девушка. Тут же сцепила ладони вместе, и холодно блеснув глазами, заявила:

- И тем не менее, мне придется этим заниматься. Мой отец считал, будто жена должна уметь вести домашнее хозяйство. И что с того, что ваше, так сказать - собственность, рассыпана по всей стране?

- Иван Давидович образец отцовской мудрости, - ничуть не кривя душой, признал я. - И, коли вам это действительно интересно, был бы рад, если бы моими побочными делами занимался такой очаровательный комиссар. Тем более что, сам я, в силу своего возвращения на государственную службу, ими заниматься уже не должен.

- Кто же это делал, пока вы служили здешним начальником? - удивилась Надя. - Что же касаемо вашего возвращения, это мне уже известно. Сашенька Куракина уже успела мне все пересказать... вкратце. Вас можно поздравить с повышением в чине, Герман Густавович? Мой батюшка получил третий класс только на пятидесятый год беспорочной службы...

- Я слышал, что прежде чины давали менее охотно. Зато признайте, Наденька, Иван Давидович не обижен другими выражениями признания его заслуг. Я имею в виду ордена.

- Ну что вы, как маленький, - изогнула она губы в понимающей улыбке. - Вздумали с папой меряться заслугами? Оставьте. Ныне вам благоволит наследник Императорского престола, и ежели вы его не разочаруете, ваше будущее может вызывать только зависть иных, не таких активных и трудолюбивых господ. Однако, сударь, вы меня удивляете. Как же можно доверять ведение своих дел кому-то иному? Это ведь, по меньшей мере, опасно...