Поводырь - 4

Мне же какого-нибудь Знака только и не хватало. Во второй половине лета стало вдруг скучно. Не то, чтоб совершенно нечем было себя занять. Нет. Дел по-прежнему было более чем достаточно. Только стал замечать, что все делается как-то само собой.

Штукенберг с фон Мекком сами строили мою железную дорогу, а фон Дервиз с присланными из Москвы стряпчими сам сговорился о продаже "заводской" дороги. И все участники этой операции очень неплохо заработали. У меня на счету миллион с хвостиком, откуда ни возьмись, образовался, и остальные, наверняка, тоже себя не обидели.

Чайковский с Пятовым сами катали рельсы, и сами, на корявенькой тележке запряженной четверкой лошадей, развозили по участкам. Огромным спросом пользовались гвозди и простое железо в полосах. В Сибирской столице даже организовали оптовый склад, куда чуть ли не со всего пространства от Оби до Енисея кузнецы за сырьем приезжали. А ведь существенную часть еще и Васька Гилев для перепродажи в Монголии забирал.

Гинтар, или как его все чаще называли в городе - управляющий Мартинс, сам застраивал Томск. У него уже два своих кирпичных завода было, и еще несколько, в которых старый прибалт долю имел. Плюс - его строительная фирма обороты набирала. Умудрялся чуть не все самые ценные подряды у города и администрации получить. Он и вокзал строил, и здание Главного Управления, и жилье для приехавших из Омска чиновников. Еще парочку своих доходных домов заложил. С июня, как вода в Томи на убыль пошла, рабочие начали сваи вбивать в топкие береге Ушайки. Гранит для будущих набережных еще зимой на санях привезли.

Приказчики Фонда сами собирали "налог" с купцов, и выплачивали чиновникам существенную, иногда превышающую официальное жалование, прибавку за усердие. Я даже подписывал как-то раз бумаги дозволяющие открытие филиалов в главных городах наместничества. И в Тобольске, и в Семипалатинске, и в Верном. Потом уж и в окружных городках появятся. Не все сразу.

В июле прибыла из Тюмени последняя партия датских переселенцев. Для них, кто желал крестьянским трудом жить, уже давно, еще с прошлой осени участки были приготовлены. Так что тоже все прошло само собой. С весны в западной Сибири настоящий земельный бум начался. Мы, как путние, комиссию собрали. Хотели специальные отряды землемеров создавать, чтоб все возможные для прибывающих из России крестьян, участки определить. А оказалось, что и это не понадобиться. Очень много желающих купить у государства кусок целины и в аренду переселенцам сдавать нашлось. Мне говорили, даже из Санкт-Петербурга стали поверенные приезжать и в Томске конторы открывать. Называли известнейшие в Империи дворянские фамилии, готовые вложить в свои новые уделы изрядные деньги. Да чего уж там далеко ходить! Володя Барятынский письмо из Кульджи прислал, со вложенным в конверт векселем на десять тысяч. Просил поспособствовать, чтоб и ему землицы купить. Помог, конечно. Отчего хорошему человеку-то не помочь?!

Тем более что он мне тоже уже здорово помог. Снесся с кем-то в столице, кого-то попросил, и вдруг сам собой нашелся будущий управляющий моему механическому заводу. Сорока восьмилетний Степан Иванович Барановский еще в бытность свою профессором университета в Гельсингфорсе, увлекся изобретательством. Да так, что года три назад и вовсе науки забросив, вернулся в Санкт-Петербург дабы попытаться внедрить свои поделки. Какой-то загадочный механизм - духоход - железнодорожный тягач приводящийся в движение силой сжатого воздуха, даже будто бы публику по Николаевской дороге какое-то возил. Еще профессор подводными лодками интересовался, паровыми приводами и другими сложными системами. Слыл большим сторонник скорейшего строительства железных дорог, включая, как ни странно - линии от Нижнего Новгорода до Иркутска, и от Саратова до Британской Индии, о чем не преминул составить доклад для Госсовета. И, видимо, здорово прожектами своими всевозможных чиновников одолел, раз его мне рекомендовали в самых превосходных степенях.

В общем - наш человек, если верить чинушам, спешащим отделаться от настойчивого энтузиаста. Они, судя по всему, господину Барановскому обо мне и рассказали. И тоже хвалебных эпитетов не жалели. В итоге и сосватали. Профессор и депешу телеграфом прислал, что, дескать, готов выехать немедленно, если я все еще заинтересован в его услугах. Ответил ему что-то вроде - приезжайте, заждались.

Мне вообще много писали. Ежедневно чуть ли не по дюжине конвертов мне на стол ложилось. А сколько еще Миша отсеивал?! Всякие прошения, кляузы и доносы, где не требовалось моего непосредственного участия, секретарь передавал по инстанциям.