Поводырь

Благо судно не нужно было искать или ждать оказии. На все лето 1866 года канцелярией Главного управления были зафрахтованы сразу несколько судов. Три могучих, стосильных – чтоб забрать накопившихся в Тюмени за зиму переселенцев…

А ведь едва не забыл! Благо, к слову пришлось! Я ведь не рассказал о забавном экзамене, который мне пришлось устроить, когда в январе, после Крещения, Евграф Кухтерин предъявил мне пять дюжин мужичков, по его словам, годных для государственной службы по перевозке переселяющихся из России крестьян.

Нужно понять мои сомнения. По однодневной переписи жителей Томска, устроенной князем Костровым, грамотными были только шесть процентов горожан. А ведь это какая-никакая, а столица. Что уж говорить о других городках и весях края?! Откуда Кухтерину было взять шесть десятков грамотных дядек, готовых всю зиму, в снег и буран возить народ из Екатеринбурга в Тюмень? Особенно, если знать, что даже гимназисты начальных классов, научившиеся с грехом пополам выводить буквицы на бумаге и по слогам разбирать напечатанный в газете текст, во время каникул легко находили готовых платить за их услуги людей. А тут взрослые грамотные люди!

В общем, я снял с полки первую попавшуюся книгу, наугад открыл и предложил первому же «абитуриенту» прочесть указанный абзац. И тут же услышал:

– Прощения просим, батюшка генерал! – наморщив лоб, совершенно серьезно заявил огромный, заросший по самые глаза бородищей, самого разбойного вида мужик. – Такую хнигу нас счесть не учили.

Покопавшись где-то за пазухой, дядька извлек на свет тоненькую брошюрку – специально изданное пособие для переселенцев – и торжественно выложил на стол.

– Сие писание с любова места спроси, – гордо заявил он и перекрестился. – Вот те крест! На все отвечу.

На том экзамен практически и закончился. Догадаться, что хитрый Евграфка попросту заставил извозчиков выучить текст наизусть, было не трудно. Благо, шельмец, догадался каким-то образом еще и втолковать мужикам смысл печатного текста, а не просто вызубрить бездумно. А это – главное, не так ли? Извозчики действительно могли ответить на любой вопрос переселенцев по тексту, но не стеснялись еще и творчески интерпретировать канон. Да с реальными, что называется – из жизни, примерами. И человеческим, народным языком. А при нужде могли изобразить и «чтение» официальной бумаги. Водили пальцем по листам и шевелили губами. Не придерешься! Как после этакой демонстрации находчивости отказать проныре в кредите? Выписал Евграфу рекомендацию.

Но это так, некая зарисовка на тему русской смекалки. Итогом же кухтеринского «образования» извозных мужичков стало то, что сразу же с открытием навигации переселенцы выбрали ходоков в местное присутствие, где и заявили о своих правах. Чем прямо-таки шокировали туземных чиновников. Так что, когда мои корабли причалили в Тюмени, их там уже очень ждали. И не так собственно переселенцы, уже определившиеся с желаниями и выбравшие конечный пункт своего путешествия, как местное начальство, торопившееся избавиться от настырных, знающих свои права людей.

Три могучих судна, взяв на прицеп по четыре большие баржи с крестьянами и их скарбом, заторопились по высокой воде вернуться в Обь. А один корабль, здорово модернизированная совместными усилиями датского кораблестроителя Бурмейстера и русского изобретателя и инженера Барановского тецковская «Основа», остался в Тюмени ждать моего возвращения.

Было что-то в этом символическое. Первый в Западной Сибири пароход первым же подвергся обещающим стать революционными изменениям. Корабль, который подобно той самой, знаменитой яхте «Победа», обернувшейся «Бедой», превратившийся стараниями семинариста-недоучки из гордого «Основателя» в невнятную «Основу», как ни странно, действительно стал основой колоссальных, затронувших торговый флот Обь-Иртышского бассейна, изменений последнего времени. Я не инженер и не владелец «заводов, газет, пароходов», и затрудняюсь точно сказать, что именно поменяли и улучшили в старом пароходе. Но то, что он теперь стал существенно быстрее и «кушает» на треть меньше топлива, – тому свидетель. Капитан утверждал, что мощность новой машины чуть ли не полторы сотни лошадей, но тут, боюсь, он слегка преувеличивал.

Если бы не трагические события в Париже, после Тобольска я планировал отправиться в Самарово, где к тому времени уже должны были появиться известия с севера, из Обской губы. Туда, на границу пресной и соленой вод, ушел самый лучший, самый сильный корабль томского торгового флота, новенький, двухсотсильный «Святая Мария», с одним из Чайковских на борту. И если Сидорову все-таки удастся пробиться в Карское море, а потом и в Обь, здесь капитаны английских кораблей должны были увидеть грамотно размеченный фарватер, а не дикие воды неизвестной и опасной сибирской реки.