Поводырь

Немедленно отправил скаута за Стоцким. Подумал и второго пацана заслал за Безсоновым. На тот случай, если… скажем так, цивилизованных способов одолеть засланца не отыщется и придется решать вопрос силовыми методами. Ну там, медведя организовать – главного героя международной драмы под названием «Чудовище-людоед сожрало великобританского предпринимателя». Или ловкого воришку, которого наш иностранный «друг» вдруг застукает прямо у себя в номере, и тут же нарвется на нож. Степаныч хвастал, что у сотника Антонова каждый второй с клинком лучше басурманских ассасинов справляется…

И вновь удачно вышло. Это я про то, что мне из-за ранения не то чтоб пить нельзя, а даже пробки нюхать. Думается, если бы мы «для мозгового кровообращения» граммов по двести-триста на грудь приняли, в тот же вечер жизненный путь этого мистера Гвейвера и закончился. И пришлось бы нам на утро изобретать уже способ, как не попасть на каторгу за убийство подданного королевы Виктории.

А так, посидели часок, спокойно все обсудили. И решили пока ничего не делать. Посмотреть. Приглядеться. А вдруг этот Самуил за наследником присматривать послан? Ведь может же так быть? Не могли же наглые англосаксы оставить без внимания этакого-то веса в империи политическую фигуру. Вполне логичное предположение, кстати, отлично объясняющее и интерес иностранца к моей скромной персоне. Я как-никак, в ближайших сподвижниках цесаревича числюсь.

На будущий же день Безсонов отправился к офицерам казачьего конвоя Его Императорского высочества делиться подозрениями. А Фелициан Игнатьевич Стоцкий выпустил из кутузки какого-то мелкого воришку с наказом передать лидерам преступного мира столицы наместничества, что господин Гвейвер весьма интересует «нашенского немца». И что, если вдруг, совершенно случайно, в руки ловкого человека попадутся какие-либо бумаги, принадлежащие заезжему купчику, он, томский полицмейстер, будет готов на кое-что прикрыть глаза за возможность с этими документами ознакомиться.

Я тоже предпринял кое-какие шаги. И был уверен, что мои, честно украденные у господ Артура Конан-Дойля и его литературного персонажа Шерлока Холмса, методы принесут не меньше информации, чем любые иные. Я назначил цену за сведения о перемещениях по городу постояльца гостиницы «Европейская» и ознакомил с тарифами моих посыльных мальчишек. Если слегка перефразировать незабвенного Томаса Сойера, раз уж начали припоминать литературных героев, не часто мальчикам случается пошпионить за иностранными разведчиками. Тем более – за деньги.

Мише Карбышеву оставалось лишь каждое утро записывать отчеты малолетних шпиков и изредка переписывать «взятые посмотреть» из номера Гвейвера бумаги. Наш иноземный гость был под постоянным присмотром, и я совершенно перестал о нем вспоминать. Тем более что в мае, с началом навигации, стало как-то вдруг особенно не до этаких-то пустяков.

В Туркестане с новой силой вспыхнула война. На этот раз с Бухарой.

Весь апрель в урочище Ирджар, что на правом берегу Сырдарьи, сосредоточивалось бухарское войско. К первым дням мая, по сообщениям посланных на разведку казаков, численность неприятеля достигла сорока тысяч воинов, при чуть ли не шестидесяти пушках. Большая часть армии шестого мая прибывшего в лагерь эмира Музаффара была вооружена старыми, кремневыми, английскими ружьями. И эту новость в штабе генерала Романовского, принявшего командование русскими силами в Туркестане, сочли весьма тревожной и заслуживающей внимания великого князя Николая Александровича.

Седьмого мая, когда бухарцы принялись переправляться через реку, навстречу врагу, по левому берегу, из недостроенного Чиназского форта, солдат вывел и Романовский. Конечно же силы были совершенно несоизмеримы по количеству. Четырнадцать рот пехоты, пять казачьих сотен, двадцать орудий и восемь станков для ракет Константинова смотрелись жалкой кучкой, по сравнению с настоящей ордой эмира. Правда, по реке двигался еще и пароход «Перовский» с несколькими пушками, а по правому берегу к месту неминуемого сражения приближался небольшой отряд из Келеучинского укрепления, но на статистику это влияло мало.

На следующее же утро казачьи разъезды заметили приближение передовых частей бухарской конницы и своевременно предупредили об этом генерала Романовского. Русская пехота остановилась и изготовилась к отражению атаки. Прямо на дороге – основные силы под командованием капитана Абрамова, шесть рот и восемь орудий. Правее – колонна подполковника Пистелькорса из пятисот казаков с ракетными станками и шестью пушками. Штаб, восемь рот резерва, шесть пушек и обоз несколько задержались с выходом с места ночного привала и подоспели только к самому концу сражения.