Поводырь

Пока суть да дело, подкралось шестнадцатое апреля. И вечер, когда у огромного числа подданных российского императора в головах едва мир вверх тормашками не перевернулся. Было обнародовано потрясающее известие: на государя было совершено покушение. Некий господин Каракозов, саратовский дворянин, выгадал момент, когда Александр выходил из ворот Летнего сада, где прогуливался в компании своих племянников – герцога Лейхтенбергского и принцессы Баденской, и даже вытащил пистоль, но был немедленно схвачен героическими сотрудниками Третьей канцелярии, изображавшими из себя праздно гуляющую публику. Доморощенный террорист успел выстрелить только раз, никого, милостью Божией, не задев. После задержания, еще в присутствии государя-императора, Каракозов будто бы вел себя нервически, выкрикивал бессмысленные фразы и ругался.

– Дурачье! – вопил несостоявшийся убийца. – Ведь я для вас же, а вы не понимаете!

Жандармы не понимали, но отлично себе представляли, как могла бы сложиться их дальнейшая карьера, если бы теперь не этот, одетый в студенческую шинель, молодой человек валялся у их ног, а, залитый кровью, сам самодержец Всероссийский! Оттого и не стеснялись эти самые ноги пускать в ход. И кабы не добрый наш царь, могли бы и забить насмерть.

– Оставьте! – велел Александр и жестом велел поднять недоделанного террориста с земли. – Кто вы, сударь? Русский ли?

– Я? – утерев кровь с разбитых губ, выговорил Каракозов. – Я, ваше величество, русский.

– Тогда, почему же вы намеревались сделать это? – навязчиво продолжал допытываться любопытный император.

– Вы, государь, обидели крестьян!

– Ваших? – удивился царь-освободитель.

Такой вот случай приключился, едрешкин корень. Никса с Дагмар примчались следующим же утром, чуть свет. Я и прежде несколько раз отправлял осведомиться, не заглянет ли к бедному больному западносибирский наместник? Вопросов накопилось – уйма, которые без одобрения Его высочества было не решить. Но меня «кормили» отговорками, что Николай Александрович будто бы занят со своими генералами и выделить мне время ему сейчас никак невозможно. А семнадцатого сами прилетели, без приглашения.

Цель визита мне озвучили прямо с порога. Великий князь сразу заявил, что уже забрал из местной жандармерии дело о польско-русском революционном заговоре и отправил генералу Мезенцеву депешу с настоятельной рекомендацией немедленно отослать майора Катанского туда «куда Макар телят не гонял». А мне наследник престола, не сдерживаясь в выражениях, чуть ли не приказал «зарубить себе на носу», что заговор этот польский, и никак иначе! И что я даже под пытками только это и должен кричать!

– Пытать нынче же начнете, ваше высочество? – холодно поинтересовался я, не понимая, в чем же провинился. Мне казалось, дела обстояли с точностью до наоборот. Это именно мы со штабс-капитаном Афанасьевым арестовали курьера заговорщиков, нашли документы и известили об опасности соответствующие органы. Так что поведения наместника я решительно не понимал.

– Молчите, сударь, – заслоняя меня от побагровевшего от гнева Николая, выдохнула цесаревна. – Потом! Все потом. Теперь только скажите, что вам все понятно и что говорить, коли кто спросит, вы знаете. Ну же! Герман!

– Истинно так, моя госпожа, – вынужден был согласиться я. – Понял. Знаю.

– То-то же! – прохрипел, тиская тесный воротник, Никса. – А то шуточки…

Господи! Да что случилось-то? Я всегда считал, что имеет значение только случившееся событие. История в той жизни никогда меня не привлекала, легенды о КПСС (ВКПб) и то с грехом пополам сдал. Что уж говорить о датах смерти монархов, что правили империей в девятнадцатом веке. Имена, слава Богу, знакомые – и то ладно! Тут даже та самая, приснопамятная книжонка о судьбе несостоявшегося тринадцатого Всероссийского Самодержца, за божественное откровение! Но ведь и в ней о фактах смерти отца несчастного царевича Николая – ни слова. Как, когда? Никакого понятия!

Но, по моему глубокому мнению, рановато еще молодому принцу на престол. Никса еще сам не ведает, чего хочет, к чему стремится привести нашу многострадальную Отчизну. Вроде и с реформаторами дружит, великого князя Константина поддерживает, но и с ветеранами-ретроградами не ссорится. Хочет на двух стульях усидеть? И тем, и этим? Это я, полторы жизни прожив, знаю, что когда за двумя зайцами пойдешь, непременно с шишкой на лбу вернешься. Не получится править компромиссами. Александр вот как раз как нельзя лучше это доказывает. То шаг вперед делает – что-то в стране начинает меняться, и тут же – шаг назад, когда воплощение изменений поручается людям, для которых эти реформы что нож острый к горлу.

Если и Николай таким же монархом будет, значит, все зря. Все мои эксперименты и прогрессорство после моей смерти немедленно утонут в болоте равнодушия. Фабрики и заводы растащат, разворуют…