Поводырь

Не самый, надо признать, плохой штат. Не ошибусь, если скажу, что когда я только-только прибыл начальствовать в Томск, вообще не мог ни на кого положиться. Теперь же у меня было все, о чем я тогда только мечтал. Высокое покровительство, верные соратники и друзья и четкое осознание того, что должен делать.

Единственное отличие – два с половиной года назад я был практически наиглавнейшим никому особо не подотчетным администратором на огромной территории, а теперь у меня был прямой и непосредственный руководитель. Только это меня нисколько не пугало. Не всегда же и в той, прежней, жизни я был губернатором. Чуть не с самых низов приходилось подниматься. Кланяться в пояс, допустим, не приходилось, а вот льстить, хитрить и изворачиваться – постоянно. Иначе нельзя выжить в той банке с пауками. Система управления государством новой России досталась от эпохи СССР замечательная, но, как любил приговаривать мой наставник, от человеческого фактора так и не нашла способа избавиться. Продвигают вверх в первую очередь не самых способных и радеющих за отчизну, а верных и исполнительных…

Сейчас же я оказался вообще практически в идеальном положении. Великий князь Николай Александрович понимает, что нужно что-то делать, но не ведает – что именно. И потому полностью полагается на меня. Если не лезть особенно в политические дела, не встревать в военные и не ссориться с генералами, так и Никса препятствий моим трудам чинить не станет. Особенно, если рост экономики распространится на весь регион, а не останется исключительным признаком Томской губернии с губернатором Лерхе во главе.

Определенные опасения, тем не менее, были. Есть определенные минусы в этаком вот подчиненном положении. Тем более, в подчинении у наследника престола Империи! Ведь его-то деятельность, а значит и мою, столичные вельможи из внимания нипочем не выпустят. И любая промашка, любая, с муху, ошибка немедленно будет раздута до размеров не слона даже – мамонта. Найдутся доброжелатели, которые и причину не преминут указать. Скажут, дескать, зря цесаревич к себе этого прохиндея Лерхе приблизил. Нет чтоб какого-нибудь умудренного опытом, годами беспорочной службы доказавшего… Вот этот мальчишка и натворил дел…

С другой стороны, любой успех, и обо мне тут же позабудут. Станут говорить, мол, это же наследник Николай! Никто и не сомневался! Этакой-то талантище!

Благо, опасения – это еще не страх. Это повод быть осторожным и не забывать стелить соломку в нужных местах. И надеяться, что Никса не выдаст, а ретрограды не съедят. А что грядущие успехи моему покровителю припишут, так и Бог с ними. Я же не ради чинов или орденов это все затеял. Я по другим причинам.

В общем, решил работать без оглядки на последствия. В крайнем случае, опыт деятельности вне государственной службы у меня уже был. Никогда не поздно все бросить и заняться практически чистой коммерцией. Тем более что денежные дела и не помышляли о том, чтоб совсем меня оставить.

Тринадцатого апреля, три дня спустя окончания торжеств по случаю прибытия нового наместника, стало известно, что в столице утвержден устав судно-сберегательных касс при Госбанке Томского губернского правления. Собственно, принимать деньги под гарантированные Империей шесть процентов годовых, по словам местного управляющего, князя Кекуатова, должны были начать только в мае. Но сама возможность положить в надежное место, по сути, дать государству в долг свои сбережения и получать стабильный доход, ничего при этом более не делая, необычайно взволновала сибиряков.

Нужно еще учесть некоторые особенности сложившегося на весну 1866 года положения. Особенно вспыхнувший пару лет назад в Томске строительный бум, благодаря которому в экономику края оказалась инвестирована огромная сумма. А также тот факт, что вообще уровень доходов у жителей губернии существенно вырос, чему немало поспособствовали два подряд неурожайных года в соседних губерниях. Теперь томичи могли себе позволить делать больше покупок. И, нужно признать, позволяли. Однако потребление товаров все равно существенно отставало от роста сбережений. Большинство все еще опасалось тратить деньги на товары, без которых вполне можно было бы обойтись.

Это я к тому, что, как только сведения о возможности и деньги сохранить, и прибыль получать распространилась в народе, городское отделение Госбанка стали ежедневно осаждать сотни людей. Ажиотаж едва не перерос в бунт с дракой и, как естественный итог – вмешательство дежурной казачьей сотни, когда кто-то, обладающий чрезмерной фантазией, догадался брякнуть, что будто бы в кассах примут только первую сотню обратившихся. Изобретатель еще предлагал за малую мзду внести нуждающихся в число счастливчиков, и кто-то даже ему поверил. Благо развернуться предку незабвенного товарища Бендера не дали – пара дюжих жандармских унтеров подхватила местного комбинатора под локти и свела в тюремный замок. А листы с фамилиями, которыми тот потрясал в доказательство своих слов, полицмейстер Стоцкий на глазах толпы порвал в мелкие клочки.