Поводырь

Второй сын Александра, царевич Александр Александрович, тоже был среди возможных кандидатур. Молод, конечно. Мог без родительской опеки тут и дров наломать. Так, а свита на что? Пару-тройку опытных советников, десяток информаторов, не забывающих исправно отстукивать в столицу о каждом и любом телодвижении юного наместника, и матерого воспитателя в придачу. Вот вам и рецепт относительного успеха эксперимента. Да и не грозили бы стране те «дрова» ничем. Сибирь – медвежий угол. Людей живет мало, дворян вообще почти нет. Что тут можно испортить?

Но чтоб наместником стал наследник Престола! Это слишком! Могу себе представить, что, впечатленный моими успехами по индустриализации отдельно взятого региона, Никса возжелал лично в этом участвовать. И даже мог заявиться с этой просьбой к отцу… Но что, едрешкин корень, заставило царя подписаться на эту авантюру?! Это же не просто событие для одной из колоний Империи. Это жест. Причем – политический! Отправить старшего сына, наследника, на окраину означает практически убрать того с политической сцены. Не сомневаюсь, что очень многие воспримут это как явный признак ссоры между отцом и сыном. Как опалу, ссылку для цесаревича. Однако, совершенно достоверно зная, как именно относятся Александр Николаевич с Марией Александровной к своему первенцу, фантазии не хватает, чтоб изобрести повод для такого наказания.

Вполне может существовать и иной вариант. Четвертого, самого младшего сына императора Николая Первого ведь на Кавказ не ссылали. Надо было, чтоб в этом важном для державы, но таком неспокойном регионе у руля стоял совершеннейше свой, абсолютно преданный и не склонный к чрезмерной корысти, человек. Например, самый младший, любимый братик…

Ну так братику в 1862 году, когда его наместником Кавказа назначили, было тридцать два года, и он уже несколько лет как носил звание генерала от артиллерии. С 1864 года – главнокомандующий русской действующей армией. Именно под его началом окончательно разбит и пленен приснопамятный Шамиль… А у Никсы? Двадцать три и генерал-майор свиты. Да и никаких повстанцев в наших краях не наблюдается, чтоб появилась необходимость принимать оперативные решения.

Я мог понять и принять, зачем молодой цесаревич стремится в Сибирь. В стране проводятся реформы, которые, по большому счету, приведут к реальным переменам в жизни только через несколько лет. Быть может, и десятков лет. А здесь, у меня, изменения наглядны. Строятся заводы, прокладываются новые торговые маршруты. Немного южнее завоевываются огромные пространства. Где как не в этаком-то кипящем котле учиться высокому искусству управления огромным государством? Где еще молодой амбициозный политик мог бы применить свою энергию? Где отыщутся соратники и отсеются пустые, никчемные прихлебатели? Уж не в искушенной, пресыщенной благами столице – точно.

Если же задуматься о пользе такого наместника для моего края, даже дух захватывал. Одно его присутствие в любом из западносибирских городов способно так подтолкнуть процесс переселения, что никакая железная дорога и рядом по эффекту не лежала. Никса – плакат. Лубочная картинка для молодых дворян, ищущих места в бюрократическом аппарате страны. Если уж сам цесаревич не побоялся отправиться сюда служить державе, то остальным сам Бог велел. А следом потянутся и простые земледельцы, и купцы, и промышленники, и банкиры со свободными капиталами.

Добавить сюда хоть немного, самую малость – приложение сил самого наследника, и все наше болото взорвется. И если еще и вовремя направить энергию этого взрыва в нужную сторону…

Ах, как же мне хотелось внимательно изучить царский рескрипт собственными глазами. Узнать наконец, на какие именно территории будет распространяться власть Николая. Какими он наделен правами и какими именно обременен обязанностями. И сколько государь дал сыну денег. Ведь не отправил же он любимчика совсем без поддержки… Но больше всего, конечно, хотелось понять, вычислить, какими именно резонами руководствовался царь, позволив Никсе уехать из Санкт-Петербурга.

Сколков абсолютно прав. Если уж цесаревич решил, что править огромной территорией ему удобнее всего будет из Томска, то и встретить его необходимо подобающе. Хотя бы из уважения к отваге. Или как символ грядущих преобразований. И очень, чрезвычайно жаль, что я просто физически не в состоянии заняться этим вопросом.

Новый губернатор Родзянко потерялся где-то между перегонами четырехтысячеверстного тракта. И о сроках его прибытия не было ничего достоверно известно. Но даже, случись чудо, и сумел бы он опередить кортеж великого князя, боюсь, это ничего бы не изменило. Времени оставалось все меньше, а никому неизвестный, ничего в местных реалиях не ведающий чиновник и сделать бы ничего путного не смог.

Оставался отсиживающийся на дачах в пригороде губернской столицы, Павлуша Фризель. И если царский порученец сможет укротить идиотизм майора Катанского, все мой бывший незаменимый заместитель оформит в лучшем виде.