Поветлужье

Кирпич решили делать по местным стандартам, где-то двадцать на сорок на пять сантиметров, хотя, конечно, измерить их было нечем. Для изготовления одинаковых форм Вовка просто обломал палочки, используемые потом в виде эталона. Полученную плинфу решили подсушить, раскидав по полянам, в течение двух-трех дней, иногда ее переворачивая, а потом сложить в штабеля и выдержать еще несколько суток. При этом накрыть сухим сеном, которое еще предстояло скосить, чтобы защитить от дождя и солнца. Увидев, что у рыжего все получается, Вовка оставил его командовать и перешел к другим делам.

Во-первых, надо было запастись дровами. Если сразу закладывать на обжиг пару тысяч штук кирпичей и топить несколько дней… – Тимкин батя говорил, что около пяти, – то дров надо э… в общем, Вовка подумал, что их надо в несколько раз больше по объему. На каждый куб кирпичей пусть будет семь-восемь кубов. А где их взять? Охотники после побития буртасов ушли к отякам, плотники занимаются плотиной. Украсть у них пару полешек? Это не выход, да и так косо после пилы смотрят. И тут-то Вовке на глаза попался снятый торф около болота, где собирались добывать руду. И который там бросали как попало. Подключив все свои резервы, в качестве которых выступал опять же дядя Коля, Вовка добился, чтобы вырезанный аккуратными кирпичиками верховой торф относили на край болота, где был открытый вересковый луг, и раскладывали сушиться на солнце. А вот хватит ли температуры горения торфа на обжиг кирпича? Это был вопрос, на который ему никто толком не дал ответа. Дядя Коля что-то бурчал про торфяной кокс, который вроде дает неплохую температуру, но не мог сказать толком, как его делать… Вроде в ямах, как уголь пережигают. А на самом деле? В итоге Вовка не захотел рисковать и, оторвав от двух с половиной десятков помогающих ему подростков восьмерых человек, отправил их дополнительно к торфу рубить сухостой, снося его к будущей печи. Если что, и мехи из кузницы можно притащить, подумал он. А потом… потом началась эпидемия, и ребят, у которых был жар, он силком спроваживал к отцу в лазарет, так что количество работников у него неуклонно уменьшалось, пока он не остался один-одинешенек. И пока все его подчиненные болели, ему пришлось одному переворачивать кирпичи, складывать их в штабеля, накрывать уже скошенным сеном от дождя и солнца. Кроме того, внутри рва, получившегося по ширине в четыре, а в длину около пяти метров, Вовка стал выкладывать поперечные внутренние перегородки из необожженных заготовок. Они стояли довольно близко друг от друга и были пронзены точно посредине полукруглой камерой топки. Толщина у них была примерно вполкирпича, а расстояние между ними было около тридцати сантиметров, так что поверху эти перегородки можно было перекрывать, ставя длинной стороной плинфу на ребро и оставляя между этими заготовками небольшие зазоры. Такие щели между кирпичами потом будут служить продухами, через которые горячий воздух поступит в камеру обжига, хотя впоследствии, конечно, можно было бы выложить для удобства что-то типа пода над перегородками. Однако созданная конструкция была проще, учитывая, что рабочих рук почти не было. В камере обжига, находящейся как бы на втором этаже сооружения, ряды плинфы, поставленные ребрами друг на друга поочередно в разных направлениях, в самом конце должны были перекрываться кирпичами, положенными плашмя. Это позволяло не выкладывать закрытого свода, а положенную плашкой плинфу поверху можно было просто засыпать слоем песка. Последнее служило для пожаробезопасности, поскольку все равно приходилось сооружать деревянный настил от дождя чуть выше такой импровизированной крыши. Молодому кирпичному мастеру, конечно, по мере возможностей помогали, особенно когда Вовка стал выкладывать полукруглые своды перегородок над отверстием топки, однако к тому времени, когда пришлось отчитываться перед дядей Колей, ноги он еле таскал.