Повести студеного юга

Прежде всего, не поверив Клементсу Маркхэму, он вскоре убедился, что решение о британской экспедиции в Антарктику уже принято. И даже назначен ее начальник — Роберт Фолкон Скотт, тридцатидвухлетний протеже Маркхэма, только что произведенный в капитаны 2-го ранга Королевского военно-морского флота. Человек, по слухам, очень добрый, интеллигентный и набожный, но к гражданским морякам, особенно ирландцам, относится плохо. Считает, что у них отсутствует чувство долга и нет никакой дисциплины. Поэтому в состав своей экспедиции подбирает только военных, преимущественно англичан, и лишь тех, кого знает лично по совместной службе. Но расстраиваться преждевременно. Не известно еще, состоится ли эта экспедиция вообще. На ее подготовку нужно сто тысяч фунтов стерлингов, а правительство выделило только сорок пять, предложив Географическому обществу собрать остальную сумму по подписке. Однако, чтобы сохранить снаряжение экспедиции в тайне, подписка должна быть закрытой, без обычной в таких случаях рекламы, и тщеславные английские меценаты жертвовать деньги не спешат.

Словом, хотя Шеклтон мог быть доволен, что его антарктический прогноз начинает сбываться, ничего утешительного ему это не сулило. Но не таков Шеклтон, чтобы опустить крылья.

Экспедиции нужны деньги? Прекрасно, значит, отсюда и надо плясать.

Кто платит, тот заказывает музыку.

Разумеется, в его карманах гулял ветер, но… Как гласит великая мудрость французов: ищи женщину!

Во время англо-бурской войны, уклоняясь от мобилизации в действующую армию, на транспорте «Тинтайгл кастл» с ним плавал и дружил некий Майлс Лонгстафф, которого в Портсмуте — порту приписки корабля — часто встречала и провожала в очередные рейсы его родная сестра Сарра — некрасивая перезревшая девица, все еще, должно быть, не утратившая радужных надежд.

Вот эту девицу и вспомнил в нужный момент наш почитатель мудрости французов. Дело в том, что отцом Майлса и Сарры был Льюэллин Вуд Лонгстафф — крупный лондонский промышленник, финансист и к тому же член правления Королевского Географического общества. Папаша, так сказать, по всем статьям, находка: и деньги, и связи, и голос в руководстве КГО, а значит, и какое-никакое, но все же влияние на судьбу предстоящей экспедиции в Антарктику. Если же уговорить миллионера внести в ее кассу недостающую сумму, она станет решающим, и тогда против его воли не осмелятся пойти ни Маркхэм, ни Скотт.

Лучшего варианта не придумать, тем более, по словам Майлса, старик давно мечтал выдать засидевшуюся в невестах дочь за кого угодно, только был бы порядочный человек. Сама же Сарра, встречаясь с Шеклтоном в обществе брата, смотрела на него такими глазами, что никаких пояснений не требовалось. И для нее он, конечно, был не просто златокудрым «богом морей», а уж не «кем угодно» — наверняка. Не богат, да, но баронет, потомственный аристократ. Подцепить титулованного жениха в Англии сочтет за счастье любая девушка, не исключая и дочерей плебеев-миллионеров.

Шеклтону, правда, было известно, что несколько месяцев назад Майлс ушел на целый год в кругосветное плаванье. А явиться к Лонгстаффам, но не к Майлсу вроде неудобно. Но можно ведь и не знать о плаванье Майлса. Расспросить, где он, что с ним, пожаловаться на свое в Лондоне одиночество…

Как развивались события дальше, догадаться нетрудно. Боюсь, однако, вряд ли догадки моих читателей будут верны.

Избрав жаждущую замужества девицу средством для достижения намеченной цели, жениться на ней Шеклтон вовсе не собирался, даже за миллионы Лонгстаффа. И не потому, что она представлялась ему такой уж уродливой или их браку могла помешать иудейская вера Сарры. Ни то, ни другое для Шеклтона значения не имело. Великолепный красавец, сильный и мужественный, с внешне веселым, беспечным нравом, он пользовался у женщин всех сословий огромным и неизменным успехом, но сам искренней взаимностью никому не отвечал. Как писал один из его биографов, «сознавая все выгоды своей необычайной власти над женскими сердцами, он умел искусно применять ее для дела, не испытывая при этом ни чувственных влечений, ни внутренней потребности в женском обществе. Его, отдававшего всю свою страсть борьбе за первенство на необъятной арене жизни, и красотки и дурнушки одинаково не волновали».