Повести. Рассказы

— Вот наш новый учитель Гао, Гао Эр-чу. Он — видный ученый. Всем известна его статья «Систематизация истории — долг китайского гражданина». Газета «Дачжун жибао» сообщила также, что почтенный учитель Гао, как почитатель великого русского писателя по фамилии Гао, а по имени Эр-цзи, из уважения к нему переменил свое имя на Эр-чу. Появление почтенного Гао — поистине великое счастье для нашей литературы! И вот сейчас он, уступив настоятельным просьбам нашей директрисы, госпожи Хэ, любезно согласился преподавать вам историю…

Господин Вань исчез, и почтенный учитель Гао вдруг почувствовал себя очень одиноким. Поклонившись, он поднялся на кафедру и вспомнил о своем решении держаться как можно величественнее. Собравшись с духом, он медленно раскрыл книгу и начал пересказывать историю «Расцвета и гибели династии Восточная Цзинь».

Вдруг кто-то хихикнул.

Почтенного учителя Гао бросило в жар. Он быстро посмотрел в книгу и убедился, что ошибки не допустил — там стояло: «Установление власти династии Восточная Цзинь». Взглянув поверх книги, он ничего, кроме всклокоченных голов, не обнаружил. Решив, что никто не смеялся и это ему просто показалось, он снова собрался с духом и продолжал медленно говорить, не отрываясь от книги. Вначале он внимательно прислушивался к собственной речи, но постепенно стал сбиваться, путаться и в конце концов перестал понимать, что говорит. Когда же он дошел до грандиозных планов полководца Ши Лэ, [241]то уже явственно услышал приглушенные смешки.

Не удержавшись, учитель поднял голову и увидел совершенно иную картину. Теперь класс был заполнен глазами и множеством маленьких треугольников с носиками посередине. Все они как бы сливались в одно целое и напоминали таинственно волнующееся море, ослепившее его своей искрившейся поверхностью. Но в следующий миг картина снова изменилась, и перед ним по-прежнему оказались всклокоченные головы.

Он быстро опустил глаза и не решался больше отрываться от учебника. Когда же становилось невмоготу, устремлял взгляд кверху. Там, в самой середине пожелтевшего цементного потолка, был резко очерченный круг. И этот круг то расширялся, то суживался — и в конце концов завертелся так, что у почтенного Гао в глазах зарябило. «Стоит опустить глаза, — думал он, — и на меня снова нахлынет это страшное море любопытных глаз и носов… Уж лучше смотреть в книгу». И тут, перескочив через полсотни лет, он принялся рассказывать о том, как Фу Цзянь, разбитый в сражении на реке Фэйшуй, [242]в страхе принял деревья на горе за вражеских воинов.

Гао не сомневался, что многие ученицы исподтишка насмехаются над ним, но продолжал читать, хотя это было очень мучительно. Читал он, казалось ему, чуть ли не полдня, а звонка все не было. Однако взглянуть на часы Гао не решался, опасаясь, как бы школьницы не стали презирать его еще больше. Он сообщил о «внезапном возвышении государства Тоба» [243]и дошел уже до «таблицы расцвета и гибели Шести государств». [244]К этой теме он вообще не готовился, полагая, что сегодня очередь до нее вряд ли дойдет. И вдруг неожиданно для самого себя он осекся.

Помолчал в нерешительности и страхе, а потом, запинаясь, сказал:

— Сегодня первый раз, вот так… — Он кивнул головой, сошел с кафедры и вылетел из класса.

«Ха-ха-ха!..» — звенело у него в ушах.

А перед глазами волновалось все то же таинственное море носов. В полном отчаянии Гао шел через ботанический сад в учительскую, как вдруг его что-то с силой ударило по голове. От испуга он выронил «Учебник истории Китая» и, попятившись, увидел сломанную ветку с еще дрожавшими листьями, на которую наткнулся. Гао быстро наклонился, чтобы поднять книгу, и тут заметил колышек с дощечкой:

«Тутовое дерево. Семейство тутовника».

Почтенному учителю Гао все еще мерещился звонкий хохот и таинственное море носов. Он даже не решился потереть царапину на голове, которая саднила. Скорее бы добраться до учительской — это было единственное, чего он сейчас желал.

Там по-прежнему стояли две чашки с остывшим кипятком, но школьного служителя, похожего на мертвеца, не было. Исчез куда-то и господин Вань Яо-фу. Лишь поблескивали в полумраке новый портфель и новая шляпа Гао. Стенные часы показывали всего без двадцати минут четыре.

Дома почтенного учителя Гао то и дело бросало в жар, а время от времени на него находила злоба. Теперь и он понял, что школы приводят к падению нравов, что лучше бы их закрыть совсем, в особенности школы женские. Что в них проку? Так только, пустозвонство одно!

Хи-хи… — Этот приглушенный смех преследовал его, вызывая неукротимую злобу, и укреплял в нем решимость отказаться от преподавания. Он вечером напишет директрисе Хэ и сошлется на болезнь ног. «Но как быть, если его станут удерживать? Нет! Все равно он туда больше не пойдет. Поистине, трудно представить, к чему это может привести. Так стоит ли впутываться в темное дело? Разумеется, нет».