Повести и рассказы

Село Бели-Мел стоит на голом холме, примерно в часе ходьбы к северу от Чипровцев, в бывшей Берковской округе. Южную часть его пересекает река Огоста, берущая свое начало неподалеку, в Стара-планине, как раз на склонах Браткова-верха. Как мы уже сказали, холм, на котором стоит село Бели-Мел, совершенно гол; так же гола и его северная окрестность. Более привлекателен вид на юг. Волнистые предгорья и отроги Стара-планины покрыты по большей части густыми зелеными пущами-заповедищами, как их называют жители Берковской округи; небольшие зеленые долины, прохладные ущелья, густые леса, веселые речки и ручьи оживляют этот горный край, богатый вином, малиной и мрамором… Для туриста, поэта, любителя природы, особенно болгарской природы, нет ничего приятнее поездки верхом по дивному безлюдью этого лабиринта красоты и благодати божьей! То окажешься в каком-нибудь глухом лесу, предлагающем тебе лишь узенькую тропинку, менее шага в ширину, и населенном гайдуцкими преданиями — в турецкие времена этот дикий край славился своими гайдуками; то попадешь в очаровательную живописную долину, прямо аркадскую идиллию{140}; то, переехав ручей, опять углубишься в густой лес, где приходится, бросив поводья, обеими руками разводить повисшие ветви, чтобы можно было свободно поднять голову; или остановишься послушать соловьев, гремящих на весь лес, веселя глухое безлюдье; то блеснет перед тобой шумная Огоста, и ты едешь восхищенный вдоль извилистых берегов ее, пока над зелеными верхушками не мелькнет, словно какая-нибудь альпийская вилла, маленький уединенный монастырь, который приветливо глядит на тебя, приглашая в свои гостеприимные недра — понаслаждаться полчаса царящим в его стенах безмятежным покоем.

Это — Чипровский монастырь святого Ивана Рильского. Ты входишь. Тебя встречает почтенный старец игумен; после первых приветствий он торопится ввести тебя в церковку, где нужно, перекрестившись, опустить на пангарь свою лепту; потом он с благоговейным усердием покажет тебе кое-какие иконы с выколотыми глазами, пояснив, что это богохульство совершил в сербско-турецкую войну страшный Пашаджик[31]; после этого он выведет тебя из церкви и покажет комнатку вроде часовенки. Там у стены навалены человеческие головы (черепа), которые страшно глядят на тебя пустыми глазницами. Это — наши мученики, убитые в какой-то войне турок с австрийцами не то в прошлом, не то в позапрошлом веке; тут все черепа богобоязненных христиан, но некоторые принадлежали болгарским разбойникам, страшным удальцам-мстителям, павшим от турецкой пули и причисленным благочестивой братией монастыря к лику святых мучеников за веру… Вы думаете, что этим исчерпываются исторические реликвии святой обители? Нет, из монастыря старец ведет вас вниз, к маленькой поляне на берегу пенящейся Огосты; он рассказывает вам, что на этой полянке Кекеров[32] установил свою пушку, чтоб охранять ведущую к монастырю теснину от турецкого войска; оттого ли, что пушка была плоха, или пушкарь не искусен, только при первом и единственном выстреле граната не перелетела реки, иными словами — упала в нескольких шагах от жерла орудия.

Тут старец со слезами на глазах сообщит о том, что последовало за отступлением Кекерова с его отрядом, и о тех ужасах, которых он, игумен, был свидетелем!.. Уши твои слушают старца, а глаза и душа в восхищении бродят по дивным окрестностям…

Само собою понятно, что совершать подобные прогулки, любоваться этими прекрасными уголками в горах Западной Болгарии турист получил возможность только после освобождения; раньше места эти представляли серьезную опасность для самостоятельного путешественника, рискнувшего отклониться от дороги в поисках уединения и свежей поэзии первобытной природы. В этих краях все время рыскали гайдуцкие дружины, нагоняя страх на каждого, кто рисковал ездить здесь по своим делам, будь то купец, мещанин или кто другой. Спешу добавить, что разбойники эти были не турки: турецкие находились в городах, в своих домах и под защитой турецкой власти. А те, что искали убежища в лесной чаще и горном безлюдии, были болгары. Этот уголок Болгарии был, можно сказать, последним убежищем этих лесных пташек.

* * *

Но вернемся в Бели-Мел.

В августе 1862 года такая лесная пташка, разбойник из четы Минчо-воеводы, белимелец Славчо, или, как его звали, просто «Белимелец», попал в руки турецких запти{141}. Как указывает самое прозванье, он был из Бели-Мела. До того как покинуть село, свой дом и уйти в горы, Славчо был мирным трудолюбивым виноградарем и никому в голову не могло прийти, что этот смирный белимелец кончит тем, что уйдет в гайдуки. Но судьба играет человеком.