Повести и рассказы

- Очень хорошо-с. Ну а цепное исключение тебе известно?

Лысенко метнул в сторону товарищей испуганным глазом и, повесив голову, умолк.

- Ну что же ты, Лысенко? Ведь говорят же: нет правила без исключений. Ну, вот ты мне и ответь: есть в цепном правиле цепное исключение?

Стараясь не шуметь, я отодвинул стул, тихонько встал и, сделав общий поклон, направился к выходу.

Любезный директор с белой звездой тоже встал, догнал в передней и сказал, подмигивая на экзаменационную комнату:

- Ну, как?.. Не говорил ли я, что дока. Так и хапает, так и режет. Орел! Да только, жалко, не жилец он у нас... Переводят с повышением в Харьков. А жалко... Я уж не знаю, что мы без него и делать будем?.. Без орла-то!

ШЕСТАЯ ДЕРЖАВА

Желтая журналистика

I

Сам он розовый, пиджак на нем серый, галстук красный, а пресса, в которой он работает, желтая.

О себе он говорит всегда искренне и веско:

- Я выколачиваю денежки на бульваре, чтоб его черти побрали!

- На каком бульваре?

- Газетка наша бульварная. Не понимаю, как публика читает такую мерзость...

- А что?

- Да ведь ее, газетку эту, составляют каторжники. Вы не верите? Ей-богу! Любой сотрудник способен на шантаж, воровство, а если вы гарантируете ему безопасность, то и на убийство. Редактор мошенник.

- Ну, да!

- Без сомнения.

- Зачем же вы там работаете?

- Работа легкая. Пиши о чем хочешь, измышляй что угодно и получай денежки. Ей-богу!

Я недоверчиво спросил:

- Неужели можно измыслить что угодно?

- Уверяю вас. Ну что вы, например, хотите, чтобы было у вас завтра в газете?

Я рассмеялся.

- Напишите, что я очень люблю устриц.

- Хорошо! Устрицы - так устрицы.

На другой день я прочел, к своему удивлению, в газете, в которой работал розовый молодой человек, следующее:

АНКЕТА

Являются ли устрицы полезным блюдом?

Ввиду свирепствующей теперь эпидемии холеры мы занялись вопросом, не вредны ли в этом смысле устрицы. С этим вопросом мы и обратились к доктору Копытову.

- Видите ли, - сказал симпатичный медик, - в сущности, устрицы являются полезным, питательным блюдом, но, конечно, неумеренное их употребление может привести к нежелательным последствиям.

Спрошенная по этому поводу популярная певица И. О. Смяткина сказала следующее:

- Не знаю. Я не ем устриц. Несколько раз меня хотели приучить к ним, но, увы, безнадежно.

И. О. засмеялась.

После поездки в Мариенбад И. О. очень поправилась и выглядит прекрасно.

- Ну как за границей? - спросили мы.

Она улыбнулась.

- Да ничего.

Третьим, к кому мы обратились с интересовавшим нас вопросом, был редактор сатирического журнала г. Аверченко.

- Устрицы! - воскликнул г. Аверченко. - Я очень люблю их. Едва ли они могут быть вредными. Конечно, я говорю о свежих устрицах.

- Ну как цезура?.. Поджимает? - спросили мы редактора.

Он усмехнулся.

- Еще как!

При встрече со мной розовый молодой человек засмеялся, пожал мне руку и спросил:

- Читали?

- Однако! Неужели вы беседовали по этому вопросу и с доктором Копытовой и с певицей Смяткиной?

- Ребенок! Доктор живет на Васильевском острове, а дача Смяткиной в Новой Деревне. Одни извозчики стоили бы мне 2 р.

- А... как же вы?..

- Да ничего. Сам. Им же лучше. Все-таки реклама. И я свое заработал. Спасибо вам за устрицы. Хотите, еще что-нибудь сделаем?

- Нет, благодарю вас. А скажите, - спросил я, - вы и с действительными происшествиями так делаете?

- Нет... Там нужно быть лично. Вы свободны сейчас?

- Да, а что?

- Тут один человечек застрелился. Я поеду взглянуть. Хотите поехать со мной?

Мы поехали.

Застрелившийся "человечек" лежал на столе, но я интересовался не им, а розовым молодым человеком...

К нам вышла женщина средних лет, с ввалившимися глазами и смертельно бледным лицом.

- А, здравствуйте! Позвольте представиться: сотрудник петербургских газет. А это так - мой знакомый. Очень приятно! Ну, как поживаете?

Женщина вынула платок из кармана и, отвернувшись, прошептала:

- Как видите. Единственный сын был. Вся надежда. Да не выдержало молодое сердце.

- Гм... Действительно... Бывает... Записочку оставил?

- Мне... письмо "Дорогой маме"...

- Так, так. Можно полюбопытствовать?

- На что?

- На письмецо. Я отдам потом.

- Что-о вы! Это моя самая святая теперь вещь.

- Самая святая. Ага!

Молодой человек вынул записную книжку и отметил: "Самая святая, сказала нам мать".

- Благодарю вас. Еще вопросик. Когда вы вбежали в комнату, - застали сына в агонии или как?

Мать закрыла лицо руками.

- Мертвый уже был.

- Значит, агонии уже не застали. Экая жалость! А какая система?

- Чего?

- Револьвера.

- Не заметила я. Не до того было...

- Да, скажите, гм... вам, конечно, очень жалко покойника?

- Сына-то?

- Да, да... сына... конечно. Я это понимаю. Ну а скажите: у вас осталось еще немного детей?

Я вскочил и схватил за руку розового молодого человека.

- Пойдем отсюда!

- Сейчас, сейчас. А позвольте полюбопытствовать, сударыня: а кухарка не видала агонии вашего сына?

- Извините... мне тяжело говорить об этом.

- А-а, спасибо. Гм... Делает честь.

Он положил на колено записную книжку и отметил: "Мать убита горем. Тяжелые воспоминания. Система неизвестна".