Повести и рассказы

- Нет, это вообще такое выражение, - ласково захихикал рыжий, изгибая стан. - Так вам нужно пятьсот? Я распоряжусь по телефону. Здесь телефон близко?

- Внизу у швейцара.

Делая змеиные движения спиной, доверенный вышел из номера.

Подходцев печально оглядел обоих друзей и промолвил, вздыхая:

- А все-таки лучше, если бы этот рыжий паренек совсем не приходил сюда.

- Почему? - возразил Клинков. - Он даст нам денег. Я сегодня справлю пышную тризну по Громову!

- Боюсь я, - со зловещим спокойствием отчеканил Подходцев, - что тризну придется справлять по двум.

- А второй кто? - смутился Клинков.

- Ты.

- Я? Что за вздор. Наоборот, мы теперь будем богаты и заживем хорошо.

- Мы? Нет, это ты. Ты будешь богат и, конечно, имеешь полное право жить хорошо.

- Вздор-вздор. Мы не расстанемся, - растерянно бормотал Клинков, пытаясь обнять и поцеловать ледяного Подходцева.

Подходцев вернул ему поцелуй, но продолжал тем же решительным тоном:

- Видишь ли: это совершится чисто автоматически, как нож гильотины отделяет голову от плеч... Тебе, конечно, не будет смысла жить со мной в этом полутемном, гробового вида номере. Мне никак нельзя поселиться в одном из твоих палаццо...

- Почему?!! - зарычал бледный от злости Клинков.

- Зачем объяснять, когда ты сам понимаешь. Я тебе напомню один штрих, один пустяк: помнишь, когда я был женат, имел квартиру с портьерами, сверкающими салфетками и лопаточками для свежей икры, а вы пришли с Громовым ко мне, с подведенными животами, стыдящиеся своего голодного вида и брюк с бахромой... Что удержало вас от откровенного разговора со мной? Почему вы стали хвастаться роскошной сытой жизнью?! Ага?

Подходцев с видом смертельно усталого человека бросился в кресло, вытянул ноги и, освещенный светом камина, заговорил, полузакрыв глаза:

- Дело в том, дорогие мои, что мы все трое горды, как знатные, но нищие испанцы. И все у нас идет хорошо, пока, мы в одинаковом положении и состоянии...

- Я не гордый, - пробормотал Клинков.

- Ты?! Я ведь знаю, что ты мог бы получать от отца солидное содержание, и ты не взял у него ни копейки только потому, что он был сух с тобой!! Разве это не гордость? Почему я разошелся со своей женой? Из гордости! Почему Громов не разойдется со своей женой? Из гордости!! Нет, хлопчики, наше преступное сообщество расшаталось вконец, я это чувствую. Не надо закрывать глаза! Первый удар нанесла своей нежной, но жестокой рукой высокочтимая Евдокия Антоновка, второй - эта противоестественная помесь лисицы и очковой змеи, это доверенное лицо, этот погубитель Клинкова, чтоб его там у телефона убило током высокого напряжения!

- Хотите, я спущу его с лестницы и откажусь от наследства? - донесся из дальнего угла голос притихшего Клинкова.

- Э, нет, братику. Этого уж я не позволю. Дружба хороша, когда она вольное лесное растение, а не оранжерейная штучка, выращенная искусством опытного садовника. Мы расходимся - я люблю иногда взглянуть в глаза старухе-правде - над нами сейчас разразилась гроза с ливнем, грянул гром... и... и долго мы не обсушимся!

- Летние грозы коротки, - с усилием выдавил из судорожно сжавшегося горла Громов.

- Возможно. Жена твоя может разлюбить тебя или, наконец, не дай ей бог этого, умереть. Клинков - любитель женского пола - может спустить все свои капиталы на какое-нибудь алчное, розовогубое, золотоволосое существо, а я...

- Ты? Что же ты? Почему ты остановился?

- Я буду ждать вас, детки. Только и всего. Профессия незатруднительная, но отнимающая много времени. Правду ведь сказать, я вас очень любил. У Клинкова были женщины. У Громова - поэзия и высокие искусства, а я прозаический земной человек, в любой момент мог променять и то и другое на любого из вас.

- Я сейчас запламчу, - простонал Клинков из дальнего угла.

- При водянке головы жидкость, переполняющая мозг, иногда течет из глаз, - сказал не совсем уверенным от тайного волнения голосом Громов.

- Что ж ты, голубчик, - упрекнул Клинков. - Стал уже на своих бросаться?.. Все равно, как бы ты меня ни оскорблял, я тебя люблю.

- Ах, не говори так жалостно! Господи! И что мы за несчастные такие... Я торопился к вам, хотел поздравить тебя с днем ангела...

- Да разве я именинник? - удивился Клинков.

- Еще бы. Всюду флаги. Фонари, торжественное шествие по городу алкоголиков и дегенератов. А что же это твой рыжий купидон не идет?! Не убило ли его, в самом деле, у телефона электричеством?

- Придет. А он довольно препротивный, братцы. Хорошо бы ему учинить какую-нибудь гадость.

Подходцев встал с кресла, потянулся и, сбросив свой оцепенелый вид, засмеялся.

- Я знаю, что мы ему сделаем! Клинков! Достань из твоего чемодана пару атласных дамских туфель. Не красней, пожалуйста. Я знаю, что ты уже целый год прячешь эту реликвию, стащенную у нашей "женщины, найденной на площадка". Не стыдись, дружище. Это доказывает нежность твоей натуры. Есть туфли? Давай! Громов! Снимай ботинки... Давай! Поскорее, детки. Заливай камин водой, туши электричество. Есть? Выставляй туфли и ботинки за дверь... Есть?!! Тссс... Он, кажется, возвращается. Прячься за ширму, голубчики!