Повести и рассказы

Гриша взглянул на море, прислушался к работе мотора и, посмотрев на часы, отметил время в журнале. Было десять часов двадцать минут вечера.

— Теперь до утра будем качать, — сказал Гриша, — Вот, смотрите.

Он вынес из рубки обыкновенную электрическую лампочку, укрытую тяжелой металлической решеткой, и на длинном резиновом проводе опустил ее за борт. Потом, откинув крышечку штепселя, укрепленного на стене рубки, он сунул туда вилку, и лампа вспыхнула в глубине. Широким полукругом расплылось под водой сияние, похожее на свет луны.

— Вот и вся наша техника, — сказал Гриша. — Внизу в машине движок и динамо-машина, а там, — он показал на море, — вот такие же лампы.

Я склонился над бортом и сначала увидел только этот зеленовато-голубоватый свет, едва видные переплеты решетки да часть подводного борта, обросшего мягкой зеленой «бородой».

Вдруг что-то блеснуло серебряной искоркой. Еще… еще… Со всех сторон из темной толщи воды плыли на свет маленькие сверкающие рыбки.

Вокруг лампы их собралось уже сотни, и новые сотни, а может быть, и тысячи выплывали из темноты и упорно стремились к свету, тесня и отталкивая друг друга. Вся масса воды под бортом уже сверкала живым серебром.

— Вот и вся наша техника, — повторил Гриша, — и это не мы придумали. Так у нас на Каспии уже не первый год ловят кильку. Это выгодно, но не очень. Слишком сложно: вешают конусную сеть, часа два собирают рыбу на свет, потом поднимают сеть, потом в темноте выгружают. Сложно и долго. Так ловят, но больше-то все же ловят ставниками. Вы знаете, что такое ставник?

Я, конечно, знал это.

— По всему Каспию — всюду, где позволяют глубины, — стоят эти ловушки для рыбы. Устроены они просто: сплошная стена из тонкой сети на длинных кольях, вбитых прямо в дно, тянется в море на шестьсот, восемьсот, а когда и на тысячу метров. Косяки рыбы, наткнувшись на такую стену в поисках свободного пути, сворачивают в сторону и заходят во «двор» — огромный ящик из сети, установленный на кольях и якорях. Заперев узкий вход двора, рыбаки сгоняют рыбу в угол и, приподняв сеть, «сливают» улов в лодки.

Так вот, — продолжал Гриша, — нашу бригаду с самого начала поставили на ставники. И мы ловили неплохо… Но, знаете, в наше время, по-моему, стыдно работать неплохо. Нам хотелось работать хорошо, хотелось отлично работать, так, чтобы другие с нас брали пример. Ну вот… Я сам на войне был электриком, связистом. Здесь и воевал, на Кавказе, еще мальчишкой, добровольцем пошел. И, конечно, мысль об электролове давно не давала мне покоя. И не только мне. Вся наша бригада ухватилась за эту мысль, но не так-то просто оказалось загнать рыбу в ставник.

— Ну, а если повесить во дворе такой вот фонарь? — спросил я.

— Думали, — ответил Гриша. — Да что толку? Больше того, что придет по стенке, все равно не загонишь, а та рыба, что придет по стенке, и без фонаря зайдет.

— Ага, понимаю, — сказал я. — Вы освещаете стенку и так собираете рыбу?..

— Нет, и это не годится, — перебил Гриша. — Вы смотрите, она же никуда не уходит от света, стоит тут на месте, а погасишь свет, разбредется во все стороны. Мы думали осветить стенку, но это не то… Не получилось толку. Тут нужно было так придумать, чтобы сплошным потоком гнать ее в невод. Качать из моря…

— И придумали?

— Придумали. Но не сразу, конечно. Больше года ломали головы, чуть не переругались. Бумаги одной извели на проекты чуть не центнер, и все напрасно, пока не нашлась одна светлая голова.

— У кого же?

— Да у Тамары, у нашей мотористки. И знаете, как это вышло? Она у нас отчаянная болельщица — больше за тбилисское «Динамо». Вот как-то мы стояли тут же, в Махачкале. Тамара пошла в город. Идет, вдруг слышит — передают матч. Ну конечно, остановилась послушать у репродуктора. Да не одна она — целая толпа собралась. Тут, в Дагестане, народ горячий. Знаете, как болеют? Вдруг что-то случилось — замолчал репродуктор. Этот замолчал, а рядом, на другом углу, говорит. И тогда все, кто тут стоял, и Тамара, конечно, тоже, так толпой и бросились на тот угол. Но только Тамара не добежала. С полдороги свернула в порт и про матч забыла. Прибежала, встала на мол, машет нам, кричит. Мы думали, несчастье какое случилось, подали скорее шлюпку, а она на все вопросы одно: «Нашла, ребята, нашла». И ведь правда нашла.

— Не понимаю, — сказал я.

— Вот и мы сначала не поняли, — согласился Гриша. — А она усадила нас за стол, взяла лист бумаги и нарисовала десять кружочков в ряд. «Это, говорит, лампы». Потом наставила точек вокруг кружочков. «Это, говорит, килька». А потом зачеркнула крайний кружочек. «Эту лампу я погасила. Куда рыба денется?» — спрашивает.

Тут и нам стало ясно: ну конечно, рыба вся перекочует к соседней, горящей лампе, а если и эту погасить — пойдет к третьей… Так можно сплошным нарастающим потоком вести рыбу куда угодно, хоть прямо на завод.

— Да, — сказал я, — счастливый случай.

— Нет, — возразил Гриша, — тут не случай главное. Тут все дело в том, что мы все время думали, искали. А случай, если его не ждать, а искать, непременно придет…

Гриша поднял лампу из-за борта и выключил свет.