Повести и рассказы

— Рядовой Ганс Гунке, — доложил солдат с перевязанной рукой.

— Документы! — потребовал Гольд.

Здоровенный денщик капитана-танкиста, поставив чемоданы около офицеров, встал за спиной Кольбе.

Хромой сержант полез в карман за документами, но в этот момент в разговор вмешался Бунке.

— Хватит! — энергично запротестовал он. — Время идет, а мы тут будем еще возиться целый час! — И, беря инициативу в свои руки, спросил сержанта: — Адрес комендатуры знаете?

— Так точно, — ответил сержант. — Геринг-штрассе, 17. На вокзале дежурный комендант указал.

— Пусть вместе со старшим сержантом Рихтером и эти двое направляются к коменданту. А утром они явятся к вашему генералу… как его… фон Лютце, что ли? Ты согласен, Кольбе?

Тот помедлил с ответом. Видимо, в нем боролись два каких-то противоположных желания.

— Специальность? — бросил он первым двум солдатам.

— Радисты.

— Оба?

— Так точно!

— Мы могли бы взять их с собою… — начал Гольд.

— Чтобы доставить удовольствие этому сухопарому мерину Фишеру? — заартачился Кольбе. — Ему уже сегодня досталось от генерала. Пусть и впредь достается. Я не обязан приводить ему пополнение…

Чувствовалось, что этот «сухопарый мерин» Фишер — личность, немало насолившая Кольбе.

— Старший сержант! — обратился он к человеку, назвавшему себя Рихтером. — Прихватите с собою и этих двух оболтусов. Помогите им добраться до коменданта. А то эти сосунки забредут, куда не надо.

— Ну, долго мы будем тут торчать? — нетерпеливо крикнул Бунке. — Кольбе, далеко еще до твоей старушки?

— Совсем недалеко. Вон в ту калитку. Ты только самой тетушке не скажи, что она старушка. Съест, — рассмеялся Кольбе.

Через полминуты негромко стукнула калитка маленького, окруженного деревьями и густыми кустами домика, и на улице остались только четверо все еще стоящих на вытяжку солдат.

— Ну, что же! Пошли! — первым нарушил молчание Рихтер.

Впереди шагали сержанты, за ними молча печатали шаг рядовые. Разговор завязался только тогда, когда все четверо оказались за квартал от домика, в котором скрылись офицеры.

— С какого фронта? — спросил Гиберт шедшего рядом с ним Рихтера.

— С Восточного.

— Давно ранены?

— Еще осенью. А вы в маршевую направлены?

— Нет, — важно ответил Гиберт. — Таких, как я и мой напарник Петер Брунер, в маршевую не посылают. На фронте воевать любой дурак может, были бы руки да ноги. Офицеру, тому, конечно, и голова нужна… Нас на фронт не пошлют. Нам доверяют… — Сержант замолчал, всем своим видом показывая, что он мог бы рассказать много любопытного, если бы его попросили. Но Рихтер не проявлял никакого интереса к рассказу собеседника, и это задело Гиберта. Ему показалось, что старший сержант смотрит на него, Гиберта, свысока и в глубине души презирает его, как окопавшегося в тылу шкурника. Он надулся и несколько минут шагал молча, независимо сплевывая через зубы. Но долго выдержать сержант не смог. Искоса поглядывая на старшего сержанта, Гиберт с независимым видом повторил:

— Нам доверяли, доверяют и будут доверять. Такие, как мы, нужны именно здесь.

— То-то тебя капитан сейчас чуть раком не поставил. Доверие оказывал, — насмешливо фыркнул Рихтер. — «Такие, как мы…» Сами дорогу не могли найти, няньки понадобились.

Гиберт вскипел:

— Не нуждаемся мы в няньках. И к коменданту нам незачем. Здесь всего двенадцать километров по новому шоссе. Нам объясняли в штабе. Петер! — повелительно обратился он к шагавшему следом солдату. — К коменданту заходить не будем. На восточной окраине спросим новое шоссе.

— Пошли, — апатично согласился Петер. — Ведь нам говорили, что отсюда до Грюнманбурга рукой подать.

— Замолчи, дурак! — остановившись, заорал на него Гиберт.

— Разболтался, как баба.

— Я не нарочно, — сконфуженно забормотал Брунер. — Да и чего особенного? Ведь здесь все свои.

— Правильно, — поддержал его Рихтер. — И посему требуется… — и старший сержант выразительно пощелкал себя пальцами по горлу.

— Никаких выпивок, — запротестовал Гиберт. — Нам надо явиться по предписанию.

— Послушай-ка, сержант, чего ты кипятишься? Я ведь совсем не хотел тебя обидеть, — примирительно заговорил Рихтер. — Уж очень ты торопишься явиться в часть.. Что, у тебя там друзей много?

— Это не часть… Это такое… — медленно заговорил Петер Брунер.

— Никого мы там не знаем и нас не знают, — все еще сердясь, прервал спутника Гиберт. — Но порядок есть порядок. У нас не на фронте. Дисциплина — ого!

— Дисциплина дисциплиной, а часок-другой и для себя урвать не вредно, — совсем дружелюбно ответил Рихтер. — У меня ведь тут совсем рядом сестра замужем. У ее мужа усадьба здесь. От города всего с километр. И новое шоссе от них рукой подать.

Рихтер умолк, ожидая, как на эти слова будут реагировать спутники. Но Гиберт все еще дулся и выжидательно молчал. Молчал и Брунер, не решаясь высказывать свое мнение раньше старшего товарища.