Повести и рассказы

— Я не знаю. Я представляю, как это бесит тебя — снова и снова все то же «не знаю». Но я не знаю, Ивен. Я просто не знаю. Я только чувствую, что или одна останусь, или умру, и потому мне страшно. Я это чувствую. Я всю жизнь это чувствовала, но особенно с ночи в пятницу. Я хочу сделать то, что должно быть сделано, но мне страшно.

— Ладно, — сказал он, — пускай тебе страшно. Пускай и мне страшно. Ну и что же? Мы должны продолжать. Мы должны начать снова, хотя бы и со страхом, если иначе нельзя. Мы обязаны жить дальше. — Он замолк на мгновенье. — Пускай это трудно. Но это трудно не только для нас с тобой. Подумай, как это должно быть трудно для Рэда и Евы, у которых, кроме нас, нет другого примера. Пускай это кажется трудным, поскольку мы думаем только о своей собственной никчемной особе. Пускай это трудно, Суон. Ну и что?

— Пусть трудно, мне все равно, — сказала Суон. — Я хочу быть с вами. Я хочу, чтобы мы начали как можно скорее. Я хочу, чтоб мы избавились от того, что мешает нам. Сейчас же. Сегодня же ночью, Ивен.

— Это больше всего, наверно, и мучает тебя, Суон?

— Да, Ивен. Но мне уже все равно. Я хочу виноградник.

Она изо всех сил старалась не разрыдаться и была сейчас как Ева, когда та сдерживается, чтоб не заплакать.

— Это я виновата во всем, Ивен, — сказала она. — Ты думаешь, с женщиной может случиться такое, если сама она не захочет? Я сделала это, потому что я чересчур любопытная, потому что я глупая, потому что я безответственная, потому что я живу минутой, потому что если я чего-то хочу, то хочу немедленно и ждать не умею. Я совсем забыла о тебе, Ивен, совсем забыла о Рэде и Еве. Я не раздумывала да и не хотела раздумывать. Теперь я сама себе противна. Я хочу, чтоб с этим скорей было покончено. Сегодня же. Позвони, пожалуйста, Дейду. Поговори с ним на вашем языке. Сделай это для меня, Ивен. Я все равно не засну. Я не в состоянии ждать. Не могу больше. Когда мы с этим покончим, тогда я снова смогу ждать — чего угодно. Я в состоянии буду ждать.

— Хорошо, Суон.

Он подошел к телефону и через несколько минут уже говорил с Дейдом на своем языке.

— Пожалуйста, не задавай никаких вопросов. Если ты знаешь там кого-нибудь по этой части, найди его и прилетай с ним сегодня же ночью. Я встречу вас в аэропорту в любое время. Сейчас половина одиннадцатого. К утру с этим должно быть покончено. Я останусь с ней. Ты возьмешь детей на прогулку. Можешь ты сделать это, Дейд? Можешь найти кого-нибудь? Это не я тебя прошу, а Суон. Найди кого-нибудь, Дейд.

— Хорошо, — сказал Дейд. — Я позвоню тебе.

Она ждала его, стоя в гостиной. Лицо ее дрожало.

Он обнял ее.

— Моя чудесная Суон, — сказал он. — Моя прекрасная Суон.

— Твоя ужасная Суон, — всхлипнула она. — Твоя сумасшедшая Суон.

И вдруг рассмеялась, как маленькая девочка.

— Если б ты только знал, чего я хочу! — смеялась она. — Если б ты только знал, чего я хочу сейчас, в такую минуту, как эта, Ивен. Господи, я поражаюсь. Если б ты только знал, Ивен!

— Я знаю, Суон. Это очень хорошо.

— Это очень хорошо, но этому не бывать, не так ли, Ивен?

— Да, Суон.

— Почему, Ивен?

— Хорошо, потому что того же хочу и я. Но этому не бывать, потому что так мы снова окажемся в положении вроде нынешнего, вот и все, Суон.

— Кто-нибудь приедет?

— Дейд позвонит мне.

— Можно мне выпить?

— Конечно.

И когда он приготовил напиток и каждый из них отхлебнул по глотку, она сказала:

— Мне хочется, чтоб ты знал, как я рада, что у нас не будет того, чего мы оба желаем. Я рада, что ты стараешься любить меня так глубоко.

* * *

Дейд позвонил через час и сказал на их родном языке:

— Я нашел двоих. Они не знают друг друга. Мы прилетим во Фресно в два. Они закончат это минут за сорок. Потом я отвезу их в аэропорт, и они успеют к пяти на обратный самолет. По пути к вам я поговорю с обоими и выясню, который из них должен сделать это. Второй будет только присутствовать. Дня через два Суон, по-видимому, будет уже на ногах, а через месяц все это дело останется для нее позади.

— Я встречу вас в аэропорту, — сказал Ивен.

Один из двоих оказался маленьким угрюмым человеком лет шестидесяти. Другой был худой, высокий и лет на десять моложе первого. Угрюмый, наверно, и есть тот, который это сделает, подумал Ивен, во всяком случае вид у него надежнее. Каждый из них имел при себе обыкновенный саквояж, а Дейд был с чемоданом. Ивен убрал вещи в багажник и погнал машину обратно. Он ехал быстро, но не слишком. Он вовсе не хотел, чтоб в такой момент его задержали бы за превышение скорости. Никто в машине за всю дорогу не проронил ни слова.

Все было окончено за час с небольшим. Делал операцию, как и предполагал Ивен, угрюмый. Другой заботился о стерилизации инструментов и почти не вмешивался, оставаясь большей частью на кухне.

— Теперь она будет спать, — сказал угрюмый. — Иногда, может, проснется, но ненадолго, через две-три минуты снова заснет. До четверга в постели, после чего — месяц покоя, никаких забот и волнений.

Дейд отвез их обратно в аэропорт. Была половина шестого, когда он вернулся домой.