Повести и рассказы

Он пошел обратно к дивану, растянулся на нем и скоро уже спал глубоким сном, но не настолько глубоким, чтоб от всего отрешиться. Он умолял свой сон не терзать его больше, дать ему забвение, дать ему отдых, так чтобы потом у него хватило бы сил решить, что ему делать сегодня ночью и завтра днем и потом все следующие ночи и дни, что ему делать и как это делать, решить что и как — на весь остаток своей жизни.

Проснувшись, он вышел на крыльцо и увидел на дороге машину Барта. Он зашел к Суон, она еще спала. Потом он зашел к Рэду, разбудил его и сказал про поездку. Рэд соскочил с постели, и через минуту весь дом был поднят на ноги, и Суон уже готовила сандвичи, а дети торопили ее, потому что им не терпелось поскорее отправиться в путь.

— Я тоже еду, — сказала Ева. — Папа берет и меня.

* * *

Мужчина отвел Рэда в сторону и сказал:

— Мне хочется, чтоб ты сел сзади с мамой, потому что вчера вечером я обидел Еву, не взяв ее с собой. Мне хочется, чтоб она одна сидела со мной впереди. Я уверен, что ты поймешь.

А когда они были уже совсем готовы, мужчина сказал:

— Теперь давайте разберемся. Мама с Рэдом — сзади, папа с Евой — впереди.

Он посмотрел, что на лице у девочки. Она даже слова не смогла выговорить, до того была изумлена и обрадована. Она вскарабкалась на свое место, села, сложила руки на коленках и несколько раз оглянулась на мать и брата. Наконец она сказала:

— Я впереди с папой.

Они были одеты совсем легко. Они вдыхали чистый воздух, струившийся в окна машины. Мужчина ехал медленно, то и дело останавливаясь полюбоваться на какой-нибудь виноградник, на какой-нибудь тихий, покинутый дом или просто на дерево. Раз он даже вылез из машины сорвать несколько спелых персиков, и Рэд вышел вместе с ним. Персики были нагретые солнцем, но зато сочные и сладкие. Они поели по одному и еще три он захватил для Суон и детей. Доехав наконец до реки, Ивен повел машину вдоль прибрежной дороги, пока они не выбрали себе зеленый уголочек с тремя ивами. Они расстелили под ивами свое одеяло и сели.

— Вот было бы блаженство жить здесь! — сказала женщина.

— Сейчас лучшая пора года, — сказал мужчина. — Все созревает, и воздух полон ароматами созревания. Послушай-ка, что я хочу сделать. Я хочу воспользоваться этим прекрасным камнем вместо подушки, вытянуться на земле и вдыхать этот воздух. — Он пристроил у края одеяла гладкий валун, лег на землю и положил на него голову.

— Смотри на папу, — сказала девочка. — Он сделал подушку из камня.

— Я хочу в воду, — сказал Рэд.

— И я, — сказала Ева.

— Отлично, — сказал мужчина. — Разденьтесь и полезайте. Но камни в реке скользкие, так что осторожно, не упадите.

— Не нужно нам надевать купальных костюмов? — сказал Рэд. — Другие их надевают.

— Купайтесь в трусах, — сказал мужчина.

Дети скинули с себя одежду и вошли в реку, у берега она была совсем неглубокая — фута два глубины, а то и меньше, — и чистая вода быстро бежала по гальке, среди которой выступали большие гладкие валуны, даже такие большие, как валун под головою их отца. Ивен слышал, как часто и прерывисто им дышалось, оттого что вода была студеная, слышал, как они вскрикивали и смеялись, и видел, как Рэд поскользнулся на гальке и шлепнулся в воду, а потом встал и сказал: «Будь проклят этот камень!»

Порезвившись в реке минут пять-десять, они вышли и уселись на горячий песок как раз там, где кончалась тень от деревьев. Они зарылись ногами в песок, а руками стали сгребать его в кучки. Время от времени они посматривали на отца и мать, отдыхавших в тени деревьев. Женщина сидела возле мужчины, почти касаясь его, скрестив ноги, — так она сидела всегда, если не было стула.

— Ивен? — сказала она тихо.

— Мне не хочется говорить об этом, Суон. Мне даже думать об этом не хочется. Один хороший день может стать для них решающим. Это их день. Я хочу, чтоб он весь, целиком был их.

— Я тоже хочу, Ивен. Можно мне сказать одну-единственную вещь?

— Пусть весь этот день будет их, Суон.

— Я хочу только сказать…

— Не говори, Суон.

— Ты же не знаешь, о чем я.

— Все равно. Не говори. Не надо сейчас. Давай-ка просто подышим хорошим воздухом. Подышим этим воздухом вместе с нашими детками.

— Я люблю тебя. Это все, что мне хотелось сказать.

— Я знаю, Суон. Не говори больше ничего. Пусть весь этот день будет их день. Когда они проголодаются, поедим сандвичи.

— Я прихватила для тебя бутылку вина.

Она порылась в корзине и достала вино. Он сел, вытащил пробку и отхлебнул глоток прямо из бутылки.

— Спасибо, что не забыла, — сказал он.

Женщина тоже отпила из бутылки и, отставив ее в сторону, тоже легла, не совсем рядом, но все же достаточно близко, чтобы они могли расслышать друг друга, как бы ни говорили — тихо или громко.

— Боже мой, какие мы дураки! — сказала она.

— Да, Суон.

— Я думаю, люди все сумасшедшие, а почему — не могу понять.

— Давай не будем вдаваться в это сейчас. Я хочу прислушиваться к Рэду и Еве, вот и все.