Повести и рассказы

Он сидел в мертвом оцепенении, уставившись в пол, — глаза его были широко открыты, но слепы, — слушал бедную женщину, ни о чем не думая. Так прошло больше часа. И тут в комнату вбежала их дочь, бросилась к нему на руки — так, словно это не она была, а ее мать, но уже прощенная. Он обнял дочь, прильнул губами к ее шее, прижался к ней в том же мертвом оцепенении, все еще неспособный думать, понимать, говорить. Женщина перестала плакать, потому что она знала, что при дочери нельзя.

— Ты встал раньше меня, папа, — сказала девочка, — а я всегда встаю первая. — Она обернулась к женщине. — Мама! — сказала она. — И ты проснулась!

Женщина попыталась улыбнуться. Девочка забралась к ней в постель и мигом устроилась так, чтобы потеснее прижаться к матери.

— Папа, — сказала она, — что это с твоим лицом?

— Я споткнулся.

— Папа! — сказала девочка, ничуть не поверив. — Ты не мог споткнуться! Это Рэд спотыкается! Это я спотыкаюсь! Ты никогда не спотыкаешься, папа.

— А вот споткнулся.

— Ты упал? Ударился?

— Да. Лицом.

— О, папа! — сказала девочка, слезая с кровати.

Она кинулась целовать его. Он следил за женщиной и по глазам ее видел, что сейчас она расплачется. Он качнул головой, и она сдержалась.

— Бедный папа, — сказала девочка. — Ты споткнулся и упал, как маленький мальчик?

— Нет, — сказал он. — Я споткнулся как муж, как отец. — Он внезапно обнял девочку, ожесточенный, злой на себя, и потом сказал почти со смехом: — Каждый может споткнуться.

— А это больно, папа?

— Нет.

— Мама, — сказала девочка, — в другой раз, если папа опять споткнется, ты помоги ему.

— Хорошо.

— Можно, я пойду скажу Рэду, папа?

— Конечно.

Девочка выбежала из комнаты, и тогда женщина снова прошептала его имя — так тихо, как могла бы только их дочь.

— Ты лучше встань, — сказал мужчина. — Дай им позавтракать. Поспишь, когда они будут во дворе.

Женщина спрыгнула с кровати и побежала в ванную. Девочка вернулась вместе с мальчиком.

— А ну, покажи мне.

Рэд внимательно изучал лицо своего отца.

— Папа?

— Да, Рэд.

— Я слышал тебя ночью.

— Мы поговорим об этом в другой раз. А теперь ступай одеваться.

— Ты мне поможешь одеться, папа? — сказала девочка.

— Помогу.

Он встал и отправился с девочкой в ее комнату, через минуту туда прибежал и мальчик, прихватив свою одежду, чтоб одеться тут, с ними.

— Ночью я слышал, как поют птицы, множество птиц, — сказал он.

— И я, — сказала девочка.

— Я не слез с постели, чтоб посмотреть на них, — сказал он. — Я даже не проснулся как следует, чтоб послушать их, но все равно я их слышал. Они пели долго и до сих пор поют. А одна птичка — по-моему, это была одна и та же — пела в темноте, среди ночи, все время, пока мама плакала, плакала и ждала, когда ты вернешься.

— Рэд!

Мужчина посмотрел на сына и покачал головой.

— Да, папа, — сказал мальчик. И потом: — Что такое птица?

— Видишь ли, — сказал мужчина, — чем бы она ни была, она существует на свете по воле случая, так же, как и все живое.

— Случай? — сказал мальчик. — Это как тот несчастный случай на шоссе, который мы с тобой видели? Когда две машины наехали друг на друга и перевернулись вверх колесами?

— Нет, — сказал он. — Это как случай, по воле которого ты встречаешь ту, кого раньше никогда не видел, и она нравится тебе так, что вы вместе создаете семью. Твоя встреча с ней — случай, и твои дети — какие они у тебя родятся, какими окажутся, — тоже случай.

— Не понял.

— А я поняла, — сказала девочка.

— Нет, — сказал мальчик. — Ты только так говоришь.

— А вот и поняла, — сказала девочка. — Да!

— Тогда объясни, — сказал мальчик.

— Ну… — сказала девочка. — Ну…

— Ну…

Мальчик рассмеялся.

— Она ничего не сказала, папа.

— Не смейся, — сказала девочка. — Я что-то все-таки сказала. Разве нет, папа?

Женщина вошла в комнату, умытая, чистая, аккуратно причесанная, в голубеньком ситцевом платье.

— Я приготовлю вам роскошный завтрак, — сказала она, изо всех сил стараясь вести себя так, словно ничего не произошло. — Будет жареная свинина, яйца и молоко. А еще я сорву несколько инжиров с дерева, помою, разрежу и полью кремом.

Выходя, она бросила взгляд на мужчину, но Ивен не смотрел на нее.

Он пошел в ванную, принял душ, и когда оделся, дети были уже во дворе, мальчик взобрался на дерево, а девочка стояла под ветками и ловила спелые плоды, которые он отыскивал для нее. Они разговаривали — громко, громче, чем обычно, потому что они были сейчас за городом, в таком счастливом месте, где все росло и созревало и где солнце было близкое и горячее.

Он подошел к телефону и попросил соединить его с Уорреном Уолзом. Уоррену он сказал: «Приходите сегодня к нам на обед. Приведите девочек. Приходите к шести, мы с вами выпьем».

Он вышел на крыльцо и постоял там на солнце. Подъехала машина, из нее вылез Коди Боун.

— Я встретил ночью вашего сына, — сказал Ивен.

— Он говорил мне, — сказал Коди. — Я каждый день проезжаю здесь по пути на работу, вот и подумал: дай-ка остановлюсь — может, мальчик захочет покататься на паровозе.

— Он хочет знать, куда вы поедете.

— Объедем железнодорожный парк.