Повести и рассказы

Не так долга летняя ночь, но Игнатка не чаял уже дожить до утра. Наконец он заметил, что огонь костра понемногу стал бледнеть. Занималась заря.

Когда совсем рассвело, Игнатка потушил бесполезный теперь костер: днем его свет не отпугнет зверя.

Игнатка устал ужасно. Но лечь вздремнуть нечего было и думать: медведь может прийти и утром.

От шалаша был хорошо виден проход. Игнатка не спускал с него глаз. Время было уже и отцу возвращаться.

Вдруг из-за камня выдвинулась большая, лобастая башка зверя.

Медведь повел носом, блеснул на Игнатку чуть видными в густой шерсти глазками и двинулся вперед. Огромный, мохнатый — страшилище…

Игнатка помертвел со страху. Бежать ему было некуда.

Медведь развалистым шагом спокойно подвигался вперед.

Вдруг он сразу остановился и как-то странно подкинул задом.

«Петля!» — вспомнил Игнатка.

Медведь повернулся боком, и теперь было видно, как на приподнятой его правой задней ноге натянулась веревка.

Игнатка вскочил. Страх мигом отпустил его; теперь медведь ничего не мог ему сделать: он был на привязи.

Но Игнатка плохо знал чудовищную силу зверя: медведь напрягся и медленно двинулся вперед.

Тяжелый сутунок покатился за ним.

Зверь яростно дрыгал ногой, чтобы освободиться от непрошеного груза.

Но толстая верёвка выдержала.

Поняв бесполезность усилий, медведь сел. Посидел, покрутил толстой башкой, беспокойно нюхая воздух. И вдруг, точно внезапно что-то сообразив, вскочил, повернулся и со всех ног бросился назад — в проход.

И опять верёвка натянулась и сильно дернула его за лапу. Медведь растянулся на земле.

Игнатка прыснул со смеху.

Но зверь уже встал. Обернулся и начал обнюхивать веревку.

«Что ему стоит перегрызть ее? — опять со страхом подумал Игнатка. — Он теперь так разозлился, что…»

Но медведь даже и не глядел в его сторону. Обнюхивая веревку, он дошел до сутунка. Вот он — враг, что схватил его за ногу и не дает идти.

Медведь молча, яростно облапил сутунок. И поднялся с ним на дыбы так легко, точно это был сноп соломы.

Разинув рот, Игнатка смотрел, как медведь стоймя пошел, крепко держа в объятиях тяжелый сутунок. Веревка опутывала ему ноги.

До края пропасти было всего несколько шагов. Медведь сделал их, неуклюже ворочая толстое свое туловище.

Дошел до края обрыва и бросил в пропасть свою тяжелую ношу.

Медведь успел еще опуститься на все четыре лапы и с любопытством заглянуть вниз: наверно, хотел полюбоваться, как его ненавистный враг разобьется на дне о камни.

В тот же миг веревка, натянувшись, дернула его за обе задние ноги, повернула кругом — и мохнатое чудовище задом наперед стремглав унеслось с обрыва и исчезло в пропасти.

Когда минут через пять в проходе показался отец, Игнатка все еще стоял с выпученными глазами и разинутым ртом.

— Ты что? — испугался отец. — Медведь?

Игнатка кивнул головой.

— Где, где?

Игнатка показал пальцем в пропасть и с трудом выдавил из себя только одно слово:

— Кувырк!

Меткий расчет

Зимой волки так обнаглели, что почти каждую ночь то козу зарежут, то собаку. И мы с Васькой решили объявить войну им.

Штаб наш помещался на печке у деда Сергуни. Дед сказал нам:

— Голова — моя, ноги — ваши. И по-солдатски: приказано — сделано! Слушай моей команды!

Первым делом он послал нас в разведку. Мы побежали на лыжах вдоль волчьих следов и вечером доложили деду: волки приходят из-за реки. В густом кустарнике на берегу — два лаза. Но волчьи следы только в одном. Если минировать этот проход — поставить тут капкан, — наверняка попадут.

— Поставьте капкан, — сказал дед.

Он давно обучил нас, как ставить капканы шито-крыто. Мы и рукавиц не снимали, чтобы запаха не осталось от рук. По всем строгим правилам поставили.

Ту ночь мы с Васькой плохо спали и вскочили до света. В школу решили не ходить. Взяли ружье — дострелить волка в капкане, и салазки — везти его.

А дед на нас с печки:

— Вы что? Не было такого приказа, чтобы в школу не ходить. Без надобности вам салазки.

Мы думали, он забыл, что у нас капкан поставлен. Толкуем ему, а он и слушать не хочет.

Расстроились мы.

Отсидели уроки — и сразу на лыжи да к реке.

Прибежали, — нет волка в капкане!

Вернулись, доложили деду.

Он говорит:

— А вы — салазки! Волк — он хитрый зверь. Видишь, за три метра железо чует, даром что оно под снегом.

И велел нам еще два капкана взять. Один поставить рядом с первым, а другой — на втором лазу. Пошли мы: приказ ведь. По дороге Васька и говорит:

— Из ума выжил дед Сергуня. Раз от волков одного капкана под снегом не спрячешь, так два капкана они еще лучше учуют.

Однако приказ. Поставили.

Наутро дед сам нас будит до школы.

— Ступайте проверьте. Да ружье и салазки прихватите: небось нынче не с пустыми руками вернетесь.

Вышли мы. Темь. Мороз. Васька ругается.

Подходим ко второму лазу — ничего. Подходим к первому — слышим: цепь гремит!

Тут уж светать стало. Глядим: здоровый волчище на цепи мечется. Капканы-то ведь у нас на железной цепи, и цепь к дереву привязана, чтобы зверь капкана не уволок.

Сейчас — бах! — застрелили.

Так с капканом мы его на салазки и навалили. Домой везли, — нарочно три квартала кругу дали, чтобы побольше народу видело.