(Хотя им не стоит рисковать и появляться на публике вместе, ему нравится водить ее по обувным магазинам на Пятой авеню. У нее в шкафу стоит уже дюжина, если не больше, пар дорогих туфель, которые он ей купил. Все туфли на шпильке, неудобные, но несомненно роскошные. Очень красивые туфли из крокодиловой кожи, которые он подарил ей на день рождения, в прошлом месяце. Он настоятельно требует, чтобы она носила туфли на шпильке, даже когда они только вдвоем у нее дома.)
(И особенно когда она
Когда она видит, как жадно он на нее смотрит, то она думает:
Она ждет, когда он придет. Кстати, который час? Одиннадцать утра.
Если он действительно ее любит, то принесет ей цветы.
Однажды он сказал, что она единственная из всех женщин, которых он знал, довольная своим телом.
Как она понимает, он имел в виду зрелых женщин. Девочки вполне довольные своими телами, пока они еще маленькие/юные.
Довольны и счастливы.
И поэтому, когда он придет, она улыбнется ему счастливой улыбкой. Она протянет к нему руки, как будто не испытывает к нему ненависти и не желает ему смерти.
Подняв руки, она ощутит тяжесть своей груди. Увидит, как он жадно вопьется взглядом в ее соски.
Она не крикнет ему:
Она не крикнет ему:
Оружие мести. Не мужское оружие, а женское: портновские ножницы.
Вполне уместно, что ножницы когда-то принадлежали ее матери. Хотя мама никогда не использовала их так, как, возможно, хотела использовать.
Если она крепко сожмет их в руке, в сильной правой руке, если сумеет точно направить удар, если у нее не дрогнет рука…
Если она из тех женщин, которые не только хотят, но и
Но она не такая. Она
Женщина, которая напевает
Одиннадцать утра. Он опять опоздает!
Черт. Он ненавидит опаздывать.
На углу Лексингтон-авеню и Тридцать первой улицы он поворачивает на запад, на Тридцать первую. Доходит до Пятой авеню. Потом поворачивает на юг.
Шагает на юг, в более скромный квартал Манхэттена.
Он живет на пересечении Семьдесят второй улицы и Мэдисон-авеню в Верхнем Ист-Сайде.
В чертовски приличном районе для секретарши-польки из Хакенсака, Нью-Джерси.
Хочется выпить. Может быть, в баре на Восьмой авеню.
Хотя еще нет и одиннадцати утра. Слишком рано для выпивки!
Полдень — самое раннее. Все-таки существуют какие-то нормы.
В полдень уже начинается время ленча. На деловых ленчах принято выпивать. Коктейль в качестве аперитива. Коктейль за едой. Коктейль в завершение. Но у него есть свои принципы. До полудня — ни капли. А потом он возьмет такси и поедет к себе на работу, в офис на Чемберс-стрит.
Его отговорка — запись к зубному. Отказаться никак нельзя!
Разумеется, пять часов вечера — вполне допустимое время для выпивки. Стаканчик в пять вечера можно считать «первым за день», поскольку после обеда прошло много времени.
Выпивка в пять вечера — это «выпивка перед ужином». Ужин в восемь, если не позже.
Он размышляет, не сделать ли небольшой крюк, прежде чем пойти к ней. Винный магазинчик. Бутылка шотландского виски. В той бутылке, которую он принес ей на прошлой неделе, наверное, уже почти ничего не осталось.
(Конечно, женщина втихаря выпивает. Сидит у окна с бокалом в руке. Не хочет, чтобы он знал. Как он может не знать? Лживая сучка.)
На Девятой есть одно место. Отель «Трилистник». Можно зайти туда.