Повести и рассказы

А вдруг да и старые знакомые появятся, они вполне могли за эти месяцы круто разбогатеть, очень уж бесстрашные парни. Если, конечно, снова не попали за решетку.

Если они появятся и заметят Михаила Честнова, то как Михаил поведет себя? Из-за них, сволочей, он вынужден был уехать и, может быть, навсегда потерял свою Настю.

До него вдруг дошло: из-за страха перед их темным беспощадным миром Настя и не поехала к Михаилу. Сплавила его подальше от себя.

Коля-колокольчик хмыкнет: «Дунь, плюнь, глянь, все бабенки дрянь!» От злобы на них и на себя у Михаила зубы заныли. И как он только влип в их компанию? По глупости, по легкомыслию.

Однажды зимним вечером знакомые парни из шиномонтажной (а сам Михаил работал тогда в автомастерской) анекдоты рассказывали на улице, Мишу подозвали, и он с ними тут в сумраке похохотал. А потом оказалось — стоял вместе с ними на стрёме. Кто-то из компании в это время киоск с аппаратурой ограбил.

Они тоже ачинские, жили на одной с Михаилом улице. Если бы они не из Ачинска, Михаил туда и увез бы невесту. Отец помог бы комнату снять, он на заводе в авторитете и зарабатывает неплохо. Да и сам Михаил дело бы нашел, у него руки правильно пришиты.

Что же за анекдоты парни тогда рассказывали? Что затянуло к ним серьезного парня? А говорили они, гогоча, всякую смешную хреновину на букву «о»: «Однажды отец Онуфрий, обходя огромный околоток, обнаружил около озера остроносую Ольгу. Ольга, отдайся, озолочу… — окликнул Ольгу отец Онуфрий, однако Ольга оттолкнула отца Онуфрия…»

— Продолжай, — кивнул Коля-колокольчик смешливому Михаилу. И Михаил тоже что-то придумал в продолжение этих слов на букву «о».

Когда он позже рассказал Насте об этой дурацкой игре и как неожиданно милиция их повязала, девушка рассмеялась и долго смеялась как заведенная.

— Ты такой же!.. как я!.. Палец покажут — смеюсь. — И вдруг ласково толкнула Михаила ладошкой в грудь. — А давай сами придумаем. На другую букву.

— А на какую ты хочешь?

— На букву «л». Любовь.

— Давай. Про нас, да?

— Да.

Но оказалось, что это не просто — сочинить связную историю из слов, которые начинались бы на одну и ту же букву.

— Летом… — произнес Михаил, — летом…

— Любимый ласково ловил ласточек… — мигом продолжила Настя и снова зашлась в смехе. — Или ловил лилипуток…

Было ужасно смешно. Но «не в ту степь», как говаривал отец Михаила.

— А давай на «н»… — предложил Михаил. — Настя.

— Ну? — расширила бойкие глаза Настя.

— Настя. Никогда, никогда… не… найду…

— Ну?

— Н…не… необыкновеннее Насти… — наконец сообразил Михаил.

— Молодчага! — Девушка потянулась и поцеловала его в губы. — И больше н-ничего не новори. Это вместо «говори»… — она снова заливалась смехом.

— Не нуду новорить…

Неужели из-за этих гадких парней она выгнала Михаила из города — подальше от себя?! Или зря он наговаривает в мыслях на нее? Настенька верна, Настенька любит, она просто сменила место работы…

Тем временем в ресторан уже входили вальяжно мужчины в красной и черной коже, даже брюки у них из кожи, и дамы в рыжих и синих мехах, хотя еще никакой зимы нет. Людям, видимо, хочется показать свое благосостояние.

Среди этого праздного народа ни Насти не было видно, ни ачинских парней. Настя, скоре всего, уже прошла на работу со двора, а если и не прошла, идти туда и там ее ловить Михаилу не хотелось. Она еще черт знает что наговорит. Скажет, ты во всем виноват. Он должен увидеть ее в самом ресторане… а что он там может увидеть, почему-то пугало Михаила…

Вот и шесть вечера.

Михаил вынул из новенького бумажника пятисотрублевую фиолетовую бумажку и направился через улицу к ресторану, где швейцар, уже признавший его при вечерних огнях, кивая, приоткрыл тяжелую дверь…

8

А тут уже на эстраде гремел оркестр каких-то дергающихся мальчиков со скрипками и медными инструментами, воздух пронизывали, шаря во все стороны, разноцветные тонкие лазерные лучи, по сумеречному залу бегали официанточки в желтых жакетиках и красных юбках, мелькали меж столиками, на которых уже поблескивали темные бутылки шампанского и спелые фрукты в вазах. Девушки принимали заказы. И там же с блокнотиком суетилась Настя.

Она не видела Михаила, Михаилу досталось место в углу, за пальмой, ближе к двери, но это было хорошо. Он отсюда мог спокойно наблюдать за работой и поведением свой любимой.

Чернобровая девица спросила у него, что он хочет на горячее.

— Лангет, — ответил Михаил, не особенно задумываясь. Наверное, здесь имеется еда и поизысканнее, но мясо есть мясо.

Попавший за этот же столик согласно билету плохо побритый гражданин (на вид — типичный командированный) угрюмо спросил у Михаила:

— Шампанское будешь?

Михаил покачал головой. Если надо будет, он возьмет водки.

На эстраде вспыхнул малиновый свет, оркестр, словно испугавшись, завизжал и смолк. И перед ним на край сцены выскочила смешная женщина с большими грудями, все лицо в помаде, ногти раскрашены. Она поиграла ими и начала: