Повести и рассказы

ТАНЯ. Об этом и речь. Разочаровалась в тебе Елена Николаевна. А теперь и я. И уговаривать ее не буду. (Ставит книжечку на место.) Понимаю, у вас таких, как она, был миллион. Другие не захотели принять? Или в каждом городе одна, как царица данной местности? А поскольку залетел в наш город, какое-то время жил в нашей больнице, вот и вспомнил?.. Надо же уши отмыть, кашки поесть…

АЛЕКСАНДР. Нет! Нет! Я к ней не за этим ехал! Но что же делать… советская медицина… Это целая история. Валялся в Тинской… писал письма Черненко, Горбачу… всё, как в могилу… И вдруг — в Москву. Кажется, сработало письмо, написанное на английском языке… Но зря радовался — институт Сербского… Там из людей делают кретинов. Но помог случай, сбежал… работал в Суздали — переводчиком… в Новосибирске — киномехаником… Чтобы сюда поближе… Но ведь стихи — зараза… стоило выпить — лез на крыши читать, проклинать, пророчествовать… Правда, меня уже не трогали — что-то менялось в воздухе… А может, думали: провокатор? И вот я совсем рядом… слава Богу, сохранилась в памяти фамилия… Приехал — а меня прямо на вокзале менты замели… наверно, просто за гордый вид… у меня еще был гордый вид… Очень уж тут реакционный городишко… три Ленина по углам… Но я умею придуриваться — вызвали ребятишек в белых халатах… Уж лучше родная психушка, чем тюряга, где могут просто придушить. И вот — два года!..

ТАНЯ. Так вы целых два года жили в нашем городе? И никто не знал?

АЛЕКСАНДР. А кто я такой? Я же не Сергей Иваненко, лауреат малой Нобелевки… да и о нем кто здесь знает? Да что Иваненко?.. Вы уверены, что вот тут, в подвале, под нами, не валяется с пробитой головой гений, о котором еще вчера писали газеты? Физик Иванов или пианист Петров… ушел человек в тень — то ли в Америку уехал, то ли умер… А он тут… тут. И все еще висит на нем статья, то ли пятьдесят восьмая, то семидесятая, потому что прокуратура — та же, что была, до последнего человека…

ТАНЯ. Не может быть!

АЛЕКСАНДР. Ну как же не может быть? И все психиатры до сих пор коммунисты… Не думайте, что опять свихнулся. Я не был никогда психом. Из меня вытравляли дух поэзии, свободы. И если все же, наконец, отпустили, знают прекрасно: я уже никогда не стану таким, каким я был. Да что они: я сам это знаю! (Кусает руку до крови.) Извините. Это чтобы до вас дошло.

ТАНЯ. Боже!.. (Погладила его по голове.)

Он заплакал, ловит ее руку, целует.

Но, Саша! Пройдет время…

АЛЕКСАНДР. Нет!.. Нет!.. Душа убита. Как ни страшно сказать, мордовороты в белых халатах правы: все — суета сует, жар гордыни, вопль на ярмарке честолюбий… И я смиренно осознаю, смиренно: ничтожней всех на свете. И высшее счастье _ просто есть хлеб, пить вино, жить с любящей тебя женщиной… Но любит-то она прежнего… того, кого уже на свете нет… яркого, дерзкого… Александр Пахомов (Машет рукой.) превратился в нейтрино… в фотоны… и немного в дерьмо.

Пауза.

ТАНЯ. Но вы-то ее любите? Она очень, очень хорошая…

АЛЕКСАНДР. Мне сейчас кажется, это единственная женщина, которую я по-настоящему любил и люблю.

ТАНЯ. Но если любите… доставьте ей радость! Ну, встаньте!.. Сыграйте того, кем вы были! Ведь вы же истинный поэт, а значит — артист! (Пауза.) Неужели не понимаете?..

АЛЕКСАНДР. Обман?.. Недостойно.

ТАНЯ. Но она страдает… Это я вам говорю: уходите. А она-то все равно вас уже не бросит. Но будет мучиться… Когда нет радости, как жить?!

АЛЕКСАНДР. Но что я могу изобразить?! Я давно ничего не пишу… все забыл! Особенно здесь мне голову промыли добела…

ТАНЯ. А книжка эта для чего?! Выучите!

АЛЕКСАНДР. Это, что ли, поэзия?! Да бросьте вы!.. Рифмованная белиберда! Наивные выкрики самоуверенного мальчика!

ТАНЯ. Я, конечно, лгать не могу, вас не знала, ходила в детский сад… но Леночке доверяю: просто ерунду она бы не стала хранить.

АЛЕКСАНДР. Ну, время тогда было такое… от стихов исходил магнетизм… страна с треском переворачивалась…

ТАНЯ. А сейчас? Сейчас? Александр, ты сможешь! Если любишь ее! Нас, женщин, иногда нужно обманывать. Обыденную серую жизнь мы и сами сочиним. Я сейчас уйду к ней. И скажу, что ты только хотел проверить ее память. А пока почитай свои стихи. Утром увидимся. Может, сон из прошлого приснится. Девчонка с синими глазами возле Дома культуры провинциального города… И ты сам, юный, красивый! Ты и сейчас великолепен!

АЛЕКСАНДР(медленно поднимается). Славная моя весталка! Не знаете вы, через что я прошел. Они работают со стопроцентным успехом. Это Сергею там, в Америке, хорошо! А нам, в наших бетонных коробках с потолками высотою два пятьдесят?.. Когда из каждого угла смотрит таракан! А то и забытый гэбэшниками микрофон!

ТАНЯ(обнимает его, целует). Но любовь творит чудеса?.. (Уходит.)

Александр остается, глядя ей вослед.

СЦЕНА 5

Утро. На тахте измятая постель. Возле тахты на полу допитая бутылка вина и два фужера. На столе остатки вчерашнего ужина. Свеча догорела. Книжечки в белой обертке не видать — наверно, стоит на полке, на своем месте. Входят ТАНЯ и ЛЕНА.

ТАНЯ. Его нет! Не сбежал ли к более восторженным девушкам?

ЛЕНА. Думаю, уснул в туалете.