Повести и рассказы

Так вот мы и жили, пока настоящее горе не свалилось на нас. Как-то раз отец поехал в город. Это было зимой после очередной получки. Он думал купить что-нибудь из одежды, ну, конечно, обещал привезти подарки нам, матери на платье, да только вышло всё по-иному. Уехал он и ничего не купил потому, что всё дорого, а денег мало. Вот он с горя и напился и неизвестно как поехал домой. Лошадь-то пришла, но отец не вернулся. Так до весны мы не знали, где он. Потом говорили, что отец наш вывалился пьяным из саней, замёрз в снегу, да так до весны и лежал где-то совсем недалеко от нашего посёлка.

Мне шёл двенадцатый год, когда больная мать и четверо моих братьев мал-мала меньше остались сиротами и я стал главным кормильцем семьи, главой нашего бедного дома…

Пионеры слушали этот рассказ-быль и думали: неужели было такое время? Им трудно было поверить, что человек может очень много работать и всё же быть голодным, разутым, бесправным. Ваня возмущался хозяевами, которые платили Ивану Ивановичу десять копеек в день, и поэтому когда рассказчик сделал паузу, не утерпел:

— Я бы, Иван Иванович, не стал работать за десять копеек в день, а нашёл бы другого хозяина.

— Это на тебя походит, — заметил кто-то, думая о сегодняшнем приключении Спицына на чистке картофеля.

Все весело засмеялись.

— Вот так мы и жили… Потом, — продолжал Иван Иванович, — я работал на горячих работах в заводе, за взрослого. Сила была, а уменья нехватало. И хоть делал работу «большого», то есть взрослого, а платили мне всё равно, как подростку. И так бы, наверное, всю жизнь мы, рабочие, мучились, но пришло время, великой революции. А как мы её делали, и как потом защищали её завоевания тоже можно много рассказывать…

Было это в 1918 году. На Урале свирепствовал Колчак да интервенты, чужеземные союзники белых. Рабочие Урала организовались в отряды Красной Гвардии, чтобы бороться с врагами, защищать молодую Советскую республику рабочих и крестьян. Таких отрядов Красной Гвардии было много в ту пору, но были они разные: большие и малые. Да и действовали они где сообща, а где и в одиночку.

Заняли белые Челябинск, а тут вскоре ночной звон церковного колокола известил наш городок о приходе непрошенных гостей и к нам. Звонили, конечно, церковники, купцы да кулаки. Они обрадовались приходу белых, а нам, красногвардейцам, пришлось в эту же ночь покинуть город и уйти в горы Уральские. Но мы не ушли, как трусы, мы приняли бой с врагом, да только нас было мало, а их очень много. К тому же на весь наш малый отряд был один пулемёт да немного винтовок. А у большинства — дробовики да самодельные пики.

Белые знали, что в лесах есть красногвардейцы, и потому все окрестные деревни, посёлки, станции и разъезды железной дороги кишели карателями. Они рассчитывали, что голодные красногвардейцы рано или поздно выйдут из леса и сдадутся в плен. В боях они не одолели нас, так решили одолеть голодом.

— Голод нас, действительно, донимал сильно. Запасы наши истощились, хлеба не стало, соли тоже. Питались мы травой да ягодами. Так продолжалось недели две. Мы, наконец, решили соединиться с другим отрядом. Но куда итти — не знали. Надо было сначала разведать.

Ваня сидел у ног Ивана Ивановича и с открытым ртом слушал его рассказ. А когда Иван Иванович заговорил о разведке, возбуждение Вани особенно возросло.

— Назначили в разведку трёх человек, меня тоже с ними, — продолжал Зимин. — Итти на ближайшую железнодорожную станцию надо было через горы. Мы настолько отощали от голода, утомились от жары, что едва передвигали ноги. Но мы шли и шли, так как люди не могли больше голодать, и командир решил, что через три дня весь отряд поведёт по нашему следу.

К утру следующего дня мы с трудом добрались до станции. Железнодорожные линии проходили между гор и лесов. Место красивое, да и для боя удобное: леса густые, горы скалистые. Вышли мы на склон горы, с которой всё видно: станция, несколько домиков лесничества, недалеко составы красных теплушек, а кругом белые казаки… Все мы очень хотели есть. Нам казалось, что за кусок хлеба, за горсть солдатских сухарей и глоток воды можно было отдать всё на свете. Но куда пойдёшь днём, когда на станции враги? И вот мы лежали в кустах на склоне горы. Лежим и думаем, как узнать, сколько здесь белых, можно ли добыть хлеба, есть ли белые в селе, что в трёх километрах от станции. Решили, что будем ждать темноты, а вечером или ночью можно будет найти кого-нибудь из рабочих и поговорить с ним. Так вот и лежим. Солнце, как назло, палит и кусты не спасают. Знойно, жарко и душно, а у нас не только хлеба, но и воды нет. Все три фляги давно пустые, ещё когда через горы переходили, выпили воду.

Наконец наступил вечер. Солнце скрылось за вершинами сосен, на землю начали ложиться сумерки. Потянуло с низины туманом, капельки росы покрыли душистые августовские травы да кустарники, и нам стало легче дышать, но голод мучил попрежнему.