Повести и рассказы

Он снова вставил пальцы в пизду Уты, ожидая, проснется она или нет. Увидел, как ее губы изогнулись в улыбке, когда она осознала его присутствие там, а глаза затрепетали в полусне. Именно этого он и хотел — выебать ее полусонную. Ее бедра были влажными от спермы, когда он осторожно раздвинул их и устроился между ними. Медленно вошел в нее. Она была густой от спермы. Он выпрямился так, что едва касался ее, и начал долгое медленное качающееся скольжение. Прохладные мягкие кончики ее сосков коснулись его груди. Она начала шевелиться под ним, ее бедра медленно потянулись вверх. И все же он не хотел, чтобы на этот раз она полностью проснулась.

Он остановился, нависая над ней. Их сейчас соединял только его член. Он почувствовал, как она расслабилась. Затем он снова начал двигаться, но на этот раз едва заметно, толчки были такими маленькими и медленными, что были почти болезненными. Она ответила, застонала, начала соответствовать его ритму и прижалась к нему, мышцы внутри нее судорожно сжимали его, разбрызгивая сперму по бедрам. Когда он понял, что она снова кончает, он удлинил свои удары и вскоре тоже кончил с силой, которая едва ли казалась его собственной, его член пульсировал в исступленном ритме, его тело остановилось, неподвижное и дрожащее.

Мы слишком старые, — сказал Колин, но теперь это выглядело нелепо. Ута была тому доказательством. Хотя, честно говоря, какое-то время это его беспокоило. Что он делает здесь, на Иосе? — спрашивал он себя. Здесь ты если не коренной грек, то, скорее всего, подросток, только что окончивший колледж и в последний раз вкушающий свободу, прежде чем карьера и семья станут важнее свободы. Но Спенс бросил жену и карьеру почти год назад и нисколько по ним не скучал, очень хорошо знал цену свободы и в этом смысле имел неоспоримое преимущество перед ними всеми. И все же он чувствовал себя окруженным, угнетенным островом, вся эта юношеская энергия угнетала его. Теперь все было по-другому. Он знал, что находится на подъеме. Теперь, — подумал он, — надо будет посмотреть, на что способна энергия человека несколько более старшего возраста.

Он отмахнулся от очередного комара. Проклятье!

— Что это?

— Просто комар.

Вскоре она снова заснула. Он наблюдал за ней. Он вспоминал удовольствие, которое получил в ней, и переживал его, наблюдая. Это была ебля, а не медицина, которая была искусством исцеления. Как чудесно снова иметь женщину, особенно такую. Он надеялся, что Колин будет столь же успешен. Колин был хорошим парнем, но, по правде говоря, Спенс беспокоился о нем. Тот все еще был в поисках. Нужно было быть одновременно более агрессивным и в то же время более терпеливым и гибким. Нужно было ждать, наблюдать и доверять себе.

И позволять себе очень большое право на ошибку.

* * *

Внезапно он полностью проснулся.

Черт возьми! Eго снова укусили! Господи! Комары были повсюду! Теперь, когда он знал о них, его задница зудела. Возможно, это было просто его воображение, но он решил посмотреть. Высвободил руку из-под Уты, зажег ночник и был рад, что она не проснулась. Посмотрел в зеркало.

Да, и на заднице и на позвоночнике были укусы. Все оказалось хуже, чем он предполагал. Комары, наверное, здорово повеселились, пока они с Утой трахались. Больше всего пострадало его запястье, которое находилось над одеялом. Он насчитал более дюжины укусов, расположенных аккуратным полукругом. Запястье начало распухать. В свете лампы он увидел, как комары кружат вокруг спящей Уты. К утру ее всю искусают, — подумал он. Это его разозлило. Чертов грек! Заснуть было невозможно. Он не знал, как Ута справляется с этим. Он натянул на нее одеяло, надел брюки и спустился вниз.

Даже сейчас у него все еще немного кружилась голова от выпитого, но это не имело значения. Утро было прохладным и бодрящим. Он постучал в дверь домовладельца, но ответа не последовало.

— Выходи, черт возьми! — сказал он. — И тащи спрей!

Он снова постучал.

Грек был одет в полосатую пижаму.

— В чем проблема? — сказал он.

Презрение в его голосе разозлило Спенса еще больше.

— Я скажу тебе, в чем проблема. Твоя чертова комната кишит комарами.

— Кишит? Не понимаю.

— Ты все прекрасно понимаешь, — сказал он. — Вот, посмотри.

Он поднял запястье.

— Если вы жалуетесь на комаров, я же сказал вам, что брызгаю два дня, максимум три, но потом вы должны сами купить себе спрей. Если хотите, чтобы я распылял за вас, платите десять драхм.

Неужели этот человек действительно сказал ему это? Он не мог вспомнить.

— Ты не получишь ни цента. Плата и так в три раза больше, чем на холме, и я хочу получить за это хоть какой-то сервис. Иди наверх и принеси этот чертов спрей.

— Вы, американцы, — прорычал грек, — хотите, чтобы все было идеально, но не хотите за это платить.

— Не надо нести чушь про "вы, американцы". Видишь это? — oн вытащил из бумажника старую потрепанную пресс-карту.