Повесть о Великом мире

Если задаться вопросом, что сталось в таких условиях с особами из Канто, то говорили, что, начиная со Вступившего на Путь из Сагами, из всей семьи Ходзе не осталось никого, вплоть до слуг. Все были застрелены. Куда делись жёны, дети и родня — никто не знал, и теперь было неизвестно, кого можно спрашивать, чего ещё можно ждать в этом мире. Кто видел это, кто слышал об этом поражались всё больше и больше. Люди только за то, что они принадлежали к числу вельмож Канто, все стали пленниками, в конце концов признаны мятежниками и были казнены. Садатоси опять арестовали.

Хотя ему и не было жаль своей жизни в этом зыбком мире, к которому никак не лежало его сердце, сердце его больше всего было озабочено будущим жены и детей, оставленных на родине, — о них он ничего не слышал и не знал, живы ли они. Поэтому Садатоси попросил мудреца[879], который в последнее время десятикратно возглашал Нэмбуцу[880], взять у своего секунданта меч, которым издавна лишали себя жизни, разрезая себе животы, и отослать его на родину жене и детям.

Мудрец взял меч, и когда сказал, что ему надо знать, где скрываются жена и дети Садатоси, тот безмерно обрадовался и, сев на несколько шкур, сложил стихотворение, громким голосом возгласил Нэмбуцу и спокойно велел отрубить себе голову.

Счесть невозможно

Людей,

Живущих в этом мире.

Но я из тех,

Кто горечь знает.

Мудрец взял прощальный меч и косодэ[881] который Садатоси носил в последнее время, срочно поехал в Камакура, там узнал, где его жена живёт и передал всё это ей. Жена Садатоси, не дослушав его рассказ, упала на пол, залитый потоками слёз, и с таким видом, который показывал, что она не в состоянии терпеть своё горе, взяла тушечницу, бывшую с нею рядом, и написала на рукаве прощального косодэ:

Кому велел

Смотреть на это

Мой любимый?

Мне этого не вынести —

Нет жизни без него…

Потом укрылась с головой прощальным косодэ, наставила себе на грудь тот меч — и вдруг упала бездыханной. Кроме этого, одна женщина, напрасно дававшая супружескую клятву и разлучённая с мужем, сокрушаясь о том, что выйдет замуж второй раз[882], бросилась в глубокую пучину, а другая, старая женщина, лишившись кормильца и опоздав умереть раньше своего сына, всего лишь один день не могла принимать пищу и упала, покончив с собой.

После эры правления под девизом Секю[883] Хэйдзи на протяжении девяти поколений держали в своих руках мир, количество лет, когда они господствовали, уже достигло ста шестидесяти с лишним[884], поэтому родственники их процветали в Поднебесной, распространяли своё влияние, повсеместно были протекторами, а в провинциях наместниками и восславляли свои имена. В Поднебесной таких было больше восьмисот человек. Тем более, люди, которые приходились вассалами этим домам — число их было никому не известно: говорили, что их насчитывалось десятки тысяч и сотни миллионов человек.

Но Рокухара, например, хоть они и легко рассчитывали дела управления, однако усмирить Цукуси или Камакура не могли и за десять, и за двенадцать лет, ибо во всех шестидесяти с лишним провинциях Японии, будто сговорившись, в одно и то же время поднялись войска, так что всего за сорок три дня весь их род был уничтожен, — это на удивление яркое проявление закона причины и следствия.

Кто был глуп, так это храбрецы из Канто. Хотя они долго поддерживали Поднебесную и простирали своё достоинство на все моря, намерения управлять государством у них не было. Поэтому крепкие доспехи воинов разбивали палками и розгами напрасно.

Они могли погибнуть в мгновение ока. Высокородные гибнут, осторожные живут. Так ведётся исстари. Тем не менее, люди думающие знают, что Пути Неба недостаёт полноты. И ещё: человек безудержно предан жадности. Отчего бы ему не погрязнуть в заблуждениях?!

СВИТОК ДВЕНАДЦАТЫЙ

1 О ПОЛИТИКЕ УПРАВЛЕНИЯ ПРИДВОРНОЙ ЗНАТИ

После того, как прежний государь возвратился на престол, он вернул свой исконный девиз правления Гэнко, отказавшись от девиза Сёкю, который учредил возведённый вместо него император[885]. Летом второго года правления под прежним девизом дела в Поднебесной стали решаться в один приём[886]. Награды и наказания, законы и указы стали определяться только придворной аристократией, поэтому весь народ стал как будто осиян вешними лучами солнца, согнавшими иней. В Китае жители боятся мятежей, как люди, опоясанные мечами, боятся оглушительного грома.

В третий день шестой луны того же года стало известно, что принц из Великой пагоды пребывает в пагоде Бисямон на горе Сиги[887], поэтому, обгоняя один другого, помчались всадники — не говоря уже о пристоличных и ближних провинциях, но и из дальних, так что войска принца стали весьма многочисленны, занимая большую часть Поднебесной.