Повесть о Великом мире

О, как их много, разве такое возможно? Если бы сказали, что они прибыли из Китая или Индии, можно было бы действительно посчитать это правдой. А то, что они вышли из нашей страны Стрекозиных островов[767] и собираются убить господина из Камакура[768], — всё равно, что богомол преградил путь повозке и замахнулся топором, а птица цзинвэй[769] захотела засыпать море.

Люди, которые суть вещей понимают, говорили между собой со страхом:

— О, случилось важнейшее дело! Ещё не стихли сражения в западных и пристоличных провинциях, а из августейшей ограды уже поднимается великий противник. Говорят, когда У-цзы Сюй увещевал уского вана Фу Ча, то государство Цзинь было в шрамах от ран, а у государства Юэ болело всё внутри. Теперь творится то же самое.

Между тем, в Камакура решили пока отложить поход на Киото и ограничиться только усмирением господина Нитта. В девятый день той же луны приняли решение сражаться, а в час Змеи следующего дня Канадзава Садамаса, губернатору провинции Мусаси, придали пятьдесят с лишним тысяч всадников и отправили их в Симокобэ. К этому войску ещё прежде присоединили силы из Кадзуса и Симоса, решив напасть на противника сзади.

С другой стороны, помощнику главы Административного управления Сакурада Садакуни как старшему военачальнику, а также Нагасаки Дзиро Такасигэ, Нагасаки Магосиро Саэмон и Вступившему на Путь Кадзи Дзиро Саэмон добавили войска из двух провинций, Мусаси и Кодзукэ, в шестьдесят с лишним тысяч воинов и с верхней дороги направили к реке Ирума. Целью их было ударить в место переправы противника через открытое болото. Со времён мятежа годов правления под девизом Сёкю[770], когда восточные ветры утихли, люди, как будто, позабыли о луках и стрелах, теперь впервые случилось необычное: заставили двигаться щиты и копья, и воины открыто вышли с ними на сцену. Сияло-сверкало всё: кони, доспехи, большие и малые мечи. Посмотреть было на что.

В пути войско провело два дня и в час Дракона[771] в одиннадцатый день той же луны вышло к долине Котэсасибара в провинции Мусаси. Здесь просматривался вдали лагерь рода Гэн. Силы его были подобны облаку и туману, и неизвестно было, сколько в нём десятков миллионов всадников. Увидев их, Сакурада и Нагасаки были, видимо, поражены, попридержали коней и дальше двигаться не могли. Войско Ёсисада немедленно переправилось через реку Ирума, прежде всего издало боевой клич, напало на военный лагерь и быстро осыпало его звучащими стрелами. Войско Хэйкэ тоже отозвалось боевым кличем, подняло знамёна и двинулось вперёд. Сначала нападающих обильно осыпали стрелами, впереди ступали копыта коней.

Те и другие были воинами, воспитанными в восточных провинциях, поэтому не сражаться не могли совершенно. Они привели в готовность лезвия больших и малых мечей и выровняли конские удила. Вот добавилось в сражении двести, триста, тысяча, две тысячи всадников и когда в нём стало участвовать больше трёх тысяч всадников, триста с лишним воинов Ёсисада были поражены стрелами, а со стороны Камакура было насмерть убито пятьсот с лишним воинов. Уже стемнело, потому и люди, и кони устали.

Пообещав продолжить сражение назавтра, Ёсисада отошёл на три ри и разбил лагерь у реки Ирума. Войско Камакура тоже отошло на три ри и разбило лагерь на реке Кумэ. Если прикинуть расстояние между ними, — оба лагеря отстояли друг от друга не более, чем на тридцать с лишним ри. Те и другие рассказывали о сегодняшнем сражении, давали людям перевести дыхание, в обоих лагерях зажгли сигнальные костры и ожидали рассвета, беспокоясь, что он запаздывает.

Когда рассвело, войска Гэн, чтобы их не опередили войска дома Хэй, стали подгонять коней и напали на лагерь у реки Кумэ. Войско дома Хэй тоже ожидало, что с рассветом войска Гэн, вероятно, нападут на него, и если будет сражение, то они победят. Воины затянули на конях подпруги, закрепили шнуры у шлемов и стали ждать.

Когда оба войска сошлись, Хэй собрали в общей сложности более шестидесяти тысяч всадников, свой лагерь развернули, в середину взяли противника и воспряли духом. Воины Ёсисада, увидев это, решили взломать вражеское кольцо изнутри. Это был способ, при помощи которого Хуан Шигун[772] схватил тигра, искусство, пользуясь которым, Чан Цзыфан разгромил чертей.

Поскольку такая наука была известна тем и другим, оба войска между собою перемешались, вражеское кольцо не взламывали и себя охватить кольцом не давали, но только бились насмерть, будто жизней имели на сто сражений. Поэтому все сражались так, что из тысячи всадников оставался один, но друг другу не уступали. Может быть, такова была судьба, но у рода Гэн мало воинов пало от стрел, а у дома Хэй погибло много, поэтому создавалось впечатление, что Кадза и Нагасаки отошли в сторону реки Бумбай с таким чувством, будто они проиграли оба сражения.

Войска Гэн собирались продолжать атаки на них, но так как за эти дни во многих сражениях и люди, и кони устали, коням дали отдохнуть одну ночь, сами остановились лагерем у реки Кумэ и ждали рассвета.