Повесть о суровом друге

С того дня нам была объявлена война. Если кто-нибудь из наших попадался в центре города, кадеты ловили его и, прежде чем предать пленного лютой казни, спрашивали: «Кадет или нет?» Скажешь «нет» - побьют, скажешь «кадет» - тоже отлупят. «Не ври, у нас нищих нет». Враги, насмехаясь, заставляли нас есть землю, грызть камни, спускали на нас цепных собак.

Мы тоже не оставались в долгу и, если на окраине попадался кадюк, давали волю кулакам. Но кадетам незачем было ходить на окраину, а мы каждый день бегали в город, потому что там были киноиллюзион и цирковой балаган, поэтому нам попадало чаще. Кадеты просто-напросто не давали нам жить. Если к этому прибавить, что они стояли за войну, а потом и царя откуда-то выкопали, мы не могли стерпеть такое. Тогда и решил Васька свергнуть кадетов, отнять у них власть.

4

И вот пробил час расплаты.

Кадеты кинулись в наступление первыми. Их было человек сто. Враги шли с горы стройными рядами, уверенные в себе. Чувствовалось, что они на кого-то надеялись и этот «кто-то» был временно припрятан.

Впереди с топориком в руках шагал колбасник Сенька. Справа от него коренастый гимназист с царским флагом.

У каждого кадета сбоку висела сумка с камнями. Враги надвигались сплошной стеной, и от этого становилось не по себе. Васька воинственно взмахнул железным крюком.

- Флаг вперед! - скомандовал он. - Не бойсь!

Кадеты приблизились настолько, что можно было разглядеть выражение лиц. Обе армии остановились. Началось, как всегда, с обидных песенок-припевок. Кадеты начали первыми. Сенька запел хриплым голосом:

Пароход идет
Мимо пристани,
Будем рыбу кормить...

Сенька подал команду, и кадеты дружно выкрикнули:

Коммунистами!

Васька отдал приказ Алеше Пупку:

- А ну, отвечай буржуям!

Алеша вышел вперед и запел:

Николай любил малину,
А Керенский виноград.
Николай пропил Россию,
А Керенский Петроград.

Частушка задела кадетов, и они перешли на оскорбления. Начал колбасник:

- Эй, голоштанники! Заплатки с лоскутами разговаривают!

- Продай колбасы вонючей! - отвечал ему гречонок Уча.

- А ты грек - соленые пятки!

Сенька взмахнул топориком:

- Запасайтесь гробами, сапожники! - и скомандовал: - По большевикам, ро-о-та, или!

Сенька первым кинул в нас чугунную плитку, за ним последовали остальные.

- Бей рабочих и крестьян!

- Лупи шаромыжников! Ура!

Лавина камней обрушилась на наши ряды.

Камни со свистом пролетали у нас над головами, рикошетом отлетали от земли и ранили ребят.

Наши выкатили пушку, но старые подтяжки подвели, и «снаряды» падали, не долетая до врага.

Я оглянулся и увидел, как некоторые из нашего войска попятились, как трусливо присел в канаву Илюха.

- Вася, наши тикают!

Он оглянулся и взмахнул железным прутом:

- Не отступать! - И бросился вперед, пряча голову от летящих камней, отскакивая или подпрыгивая, если камень пролетал понизу.

Пашка Огонь бесстрашно следовал за ним. Уча надел на голову старое ведро и запрыгал навстречу каменному ливню. О ведро ударялись камни, разбрызгивая ржавчину, но это не задерживало Учу. Васька раздавал удары направо и налево.

Я смотрел, как храбро дерется Васька, и мне сделалось стыдно, что я опять робею, вспомнил нашу клятву на костре и почувствовал, как во мне что-то зажглось.

- Не отступать! За мной! - крикнул я, и мне стало совсем не страшно. Нагнув голову и зажмурившись, я бросился в самую гущу врагов.

Началась рукопашная.

В это время появился всадник на белом коне. Он вертел над головой сверкающей шашкой и что-то кричал. Ко мне донеслись слова:

- Господа, война до победного конца! С богом, вперед!

Я узнал того самого кадета, с которым столкнулся в его доме в день свержения царя. Теперь, с шашкой, он казался еще страшнее. Голос у него был властный - не хочешь, испугаешься.

Кадет с ходу въехал в самую свалку, высоко поднял шашку.

- Да здравствует Александр Федорович Керенский! Ура! - выкрикнул он и чуть не упал с лошади, которая, испугавшись чьей-то палки, отпрянула в сторону.

Кадет сильно натянул повод и успокоил коня. С важным видом он подъехал к Ваське. Мы замерли. Остановились и враги.

Перед армиями лицом к лицу встретились двое командующих.

Кадет привстал на стременах, оглядел нас и спросил:

- Ну-с, кто тут свободы хотел?

Мы молчали.

Кадет вскинул шашку и повторил:

- Подходите, буду свободу выдавать!

Сенька, стоявший позади, хмыкнул в кулак.

Кадет все время делал вид, что не замечает Ваську. И вдруг, будто нечаянно увидел, посмотрел на него свысока, скривил губы в усмешке. Острым концом шашки он поддел и сбросил с Васькиной головы картуз.

- Это ты, что ли, сапожник Васька? А ну, повторяй за мной: «Да здравствует Александр Федорович Керенский!»

Васька сжался, готовясь к прыжку.

Кадет занес шашку, холодно блеснувшую в лучах солнца.

- Я тебе что приказываю, мерзавец? Кланяйся мне в ноги, ну?