Повесть о суровом друге

На самой вершине на тронах сидели царь и царица, около них надпись: «Мы царствуем над вами». Под царем и царицей на широком кругу, похожем на карусель, стояли богачи в дорогих одеждах. Здесь была другая надпись: «Мы правим вами». Еще ниже, тоже на кругу, стояли священники, монахи и всякие богослужители. Надпись около них была мне непонятна: «Мы морочим вас». Под духовенством, на еще более широком кругу, выстроились жандармы, полицейские, генералы. Сбоку надпись: «Мы стреляем в вас». Под военными опять шел круг. Там стоял заваленный всевозможными закусками и винами стол, за которым расселись барыни, купцы, фабриканты. Здесь было написано: «Мы едим за вас».

Васька посмотрел на меня:

- Понял? Они едят за нас.

- А мы что?

- А мы голодные ходим...

Я взглянул на листовку. Под теми господами, которые ели за нас, был еще круг. И на нем, согнувшись под тяжестью господ, стояли рабочие и разный бедный люд. Здесь тоже были надписи: «Мы кормим вас», «Мы работаем на вас». Бедняки, державшие на своих плечах эту карусель, эту уйму богачей, совсем обессилели, многие упали, и только один вырвался из-под круга. Он поднял красный флаг с надписью: «Жить в свободе или умереть в борьбе!»

- Вась, что это такое?

- Афишка против царя.

- Что ты хочешь с ней делать?

Вместо ответа Васька поднял ржавый гвоздь и, отобрав у меня афишку, выколол глаза царю.

- Вот что буду делать, - проговорил он со злостью и хотел порвать ее, но я вовремя остановил его:

- Постой, не надо, лучше мы Сеньке-колбаснику на забор прилепим!

- Царю бы подкинуть, - сказал Васька.

- Давай! И напишем сбоку: «Царь - собака».

Мы уселись на лавочке и стали шептаться, обдумывая, как подкинуть царю афишку.

Вдруг мы заметили, как во тьме какой-то человек подкрался к землянке, постучал в окно и, подождав, пока отзовутся, негромко спросил:

- Сапожник Анисим здесь живет?

Мы притаились. Из землянки послышался голос Анисима Ивановича:

- Здесь, что надо?

- Поклон от Павла, пришел за сапогами, - проговорил неизвестный.

- Готовы сапоги, заходи, - ответил Анисим Иванович.

Не замечая нас, человек прошел мимо. Скрипнула калитка, и стало тихо. Мне показалось, что я узнал человека из Богодуховской балки.

Сказать об этом Ваське я не успел. На улице снова послышались шаги. Еще один человек подошел к домику, и разговор про какого-то Павла и про сапоги повторился. Когда и этот скрылся в темноте, Васька шепнул мне:

- Сиди тихо, это подпольщики.

Я удивился: зачем подпольщики идут в землянку к Анисиму Ивановичу, если там и пола-то нет - одна земля, подмазанная глиной с кизяком?

Скоро через дорогу к землянке прошел мой отец, за ним однорукий механик Сиротка. Потом показался во тьме высокий рабочий-китаец. А когда с гармошкой на плече явился гость с Пастуховки, я понял, что в землянке сошлись рабочие. Не терпелось поглядеть, что они там делают, и я потянул Ваську в землянку.

Едва мы вошли, Анисим Иванович выпроводил нас, но я успел заметить того, с кудлатой черной бородкой. Понравился он мне: глаза хитрущие, а зубы белые и веселые, как у цыгана.

- Вам тут, хлопцы, делать нечего, - сказал мой отец, подталкивая нас в спины, - Ленька, ты марш спать, а Вася...

Отец о чем-то пошептался с ним, и Васька вышел. Я узнал потом, что отец велел ему покараулить возле хаты. Если появится городовой, нужно запеть громко: «Во субботу, день ненастный...»

Ни о каком сне не могло быть речи.

- Вась, можно, я с тобой подежурю?

- Смотри только, чтобы тихо...

Мы притаились у забора и стали наблюдать.

- Вась, а кто этот, с бородкой?

- Подпольщик из Луганска. Он знаешь какой смелый? Против царя идет.

Против царя! Вот кого я с Васькой охраняю! Значит, я тоже иду против царя. Если бы рыжий Илюха узнал, он бы помер от зависти.

На землю спустилась ночь, но мне не было страшно. Даже хотелось, чтобы поскорее пришел городовой и мы с Васькой запели во весь голос: «Во субботу, день ненастный...» Я напрягал зрение, вглядывался в темноту, но никого нигде не было.

Прошло много времени, я озяб, но не уходить же домой, если до смерти хочется послушать, о чем говорят в землянке!

- Вась, а Вась, у вас в окошке дырка есть, - шепнул я.

- Знаю.

- Стекло подушкой заткнуто...

- Ну и что? Это я заткнул, чтобы не дуло.

- Понимаю... Только я хотел сказать, что подушка вытаскивается...

Понял ли меня Васька или ему самому хотелось послушать подпольщиков, - он погрозил мне: дескать, молчи, - и мы подкрались к окну. Опустившись на колени, Васька осторожно приоткрыл край подушки, и мы стали слушать.

Говорил человек с бородкой - я узнал его по голосу.

- ...Над нами стоит свора паразитов: попов, буржуев, жандармов. Тюрьмы переполнены. Под пулями царя гибнет народ. Стон стоит над Россией, товарищи! Центральный Комитет Российской социал-демократической рабочей партии большевиков призывает нас к борьбе. Надо разбить вдребезги старый мир. Ничто не поможет - ни слезы, ни протесты. Только наши мозолистые руки, вооруженные пока обушками, добудут себе свободу...

Мы переглянулись и отошли от окошка.

- Слыхал? - шепотом спросил Васька.

Я кивнул.

- Вот гад ползучий!

- Кто?