Повесть о суровом друге

Аэроплан летел над нами, потом повернул на город.

«Как же он летит, если не машет крыльями? — подумал я. — Даже воробей и тот машет, а здесь целый дом летит, а крылья прямые…»

— Вась, а там, в ероплане, кто-нибудь есть?

— Человек сидит.

— За что же он там держится?

Васька сам не знал и не ответил.

— Хлопцы, по коням! — скомандовал Петя, ловя своего коня. — Это деникинский разведчик, как бы не двинулись белые на город.

Красноармейцы сели на коней.

Меня хотел взять Васька. Он подсадил меня на спину лошади, а она не стала дожидаться его и поскакала. Васька бежал сбоку и не мог сесть. Я трясся на лошади, пока не съехал набок. Лошадь остановилась, Васька подвел ее к забору и одним прыжком очутился верхом. Меня он не мог к себе втянуть, и я побежал следом, погоняя лошадь стебельком полыни.

В городе было спокойно. Аэроплан улетел, и лишь перепуганные собаки отрывисто лаяли в небо.

Вечером у нас на дворе началось представление. Петя нарядился в костюм буржуя и с важным видом расхаживал по двору, где ужинали красноармейцы.

На Пете был черный пиджак, спереди открытый, а сзади длинный, с разрезом, как хвост у ласточки. На голову он надел черную круглую шапку. Поперек толстого живота (подушку, наверно, запихнул под рубашку) тянулась наискосок лента с надписью: «Лорд Керзон».

Красноармейцы хохотали:

— Ай да Петька-капиталист!

— Чем он себе нос размалевал — чисто морковка!

— Выпить любит господин капиталист, потому и нос посинел.

Петя строил уморительные гримасы и тонким петушиным голосом выкрикивал:

— Коспода русский рабочий, я приехаль из Англии и привез вам хороший жизнь. Я призывай вас наплевать на большевик. Они уничтожили помещик, а вы без помещик пропадете…

Петя понарошку завыл и потянул из кармана тряпку, чтобы утереть слезы.

— Ну и артист Петька!

— А носовой платочек как у графа!

Петя продолжал завывать:

— Как вы будете жить без капиталистов? Пропадете без них совсем. Большевик дают вам фунт хлеба, и у вас желудок тяжелый. А я дам четверть фунта — желудок будет легкий. Большевик заставляет вас работать восемь часов. Это есть мало. У меня вы будете работать двенадцать часов. А еще построю для вас крепкий тюрьма, надену вам этот… как называть по-русски? Кандалы, красивый браслет. Он будет звенеть на рука: динь-динь, очень шикарно. Деникин будет немножко душить вас…

— Ишь какой добрый, душить нас собирается.

— Самого отправим к богу в рай.

Красноармейцы развеселились и стали баловаться: один дернул Петю за длинный хвост пиджака, другой сбил с головы блестящую шапку-горшок. Васька подхватил ее, и мы стали вырывать друг у друга буржуйскую шапку и примерять на свои головы.

Петя отобрал у нас шапку, снял костюм, вынул подушку из-под рубахи и отнес все в хату. Оказывается, к ним приехали настоящие артисты и вечером будут представлять спектакль.

Но спектаклю не суждено было состояться…

Примчался на лошади комиссар дядя Митяй и объявил тревогу:

— Товарищи, в ружье!

4

Начались торопливые сборы. Красноармейские взводы растянулись вдоль улицы. Впереди кавалерийский эскадрон, за ним пехота с винтовками. Колонну замыкал обоз. Красноармейцы, прощаясь, махали руками:

— До побачення!

И загремела песня:

Рвутся снаряды,

Трещат пулеметы,

Но их не боятся

Красные роты.

Красноармейцы шагали, и даже завидно было, как они дружно пели:

Смело мы в бой пойдем

За власть Советов

И, как один, умрем

В борьбе за это.

Мы с Васькой провожали Красную Армию через весь город. Где-то вдали ухали орудия. За городом красноармейские части развернулись в цепи и пошли в наступление.

Лишь потом мы узнали от Нади причину неожиданной тревоги. Оказывается, деникинская кавалерия прорвала фронт и угрожала городу.

С того дня около двух недель за ближайшими рудниками шли бои. С позиций прибывали раненые и рассказывали, что у генерала Деникина много войска, и каждому красноармейцу приходится драться с тремя белогвардейцами.

Сначала дела у нас шли хорошо: белых прогнали аж до станции Волновахи. Но потом Деникин бросил в бой английские танки. Об этих страхолюдных машинах ходили самые невероятные слухи, будто они сигают через канавы, разрушают дома, давят насмерть коров: спасения от них нет.

На юзовском заводе рабочие сделали несколько пушек, чтобы стрелять по танкам, но снаряды не пробивали броню и отскакивали.

Город опустел. Было тревожно, и хотелось повидать Надю, комсомольского командира. Она все знала и могла бы нас успокоить. Но я увидел на дверях райкома КСМУ замок и объявление: «Райком закрыт. Все ушли на фронт».

«Наверно, Ваня Президиум написал, — подумал я. — А может быть, Надя своей рукой…»

На заборах и домах были наклеены свежие красочные плакаты против Деникина. Возле одного из них толпился народ, подошел и я.

Сверху была надпись крупными буквами:

ЧТО НЕСЕТ ДЕНИКИН РАБОЧИМ И КРЕСТЬЯНАМ?