Повесть о настоящем Шарике

Однажды он пригласил меня на свой концерт. После выступления мне удалось с ним познакомиться лично. И под впечатлением я попросил его пододвинуть ко мне один предмет безответной любви, – жадно отхлебнул я из бутылки. Кефир оставил мне свой кисломолочный засос на губах.

– Хозяин, ты идеализируешь? Ты разве не знаешь: чем ближе ты к идеалам, тем они дальше, – трещал едой кот, сузив от удовольствия свою точку зрения.

– Ну так слушай, – стёр я белые усы ладонью. – Маэстро устало сдвинул… Пока только брови, – я показал это напряжением своих, – И басом сказал: «Легко… Скажите только, как положить, вам больше нравится сверху или снизу?»

– А ты? – бросил кот от удивления.

– Я ему: «Я не думал так кардинально, нельзя ли тогда сначала меня – в её сердце?»

– Ну и?

– «Вы хорошо подумали?» – «Да!» – я ответил. «Ладно, будьте сегодня вечером в баре, напротив вашего, нашего дома, она придёт».

– Пришла? – начал ревновать кот.

– Ещё как пришла, – отломал себе булки я и начал жевать. Потом сыра, потом залил всё кефиром. Том посмотрел на меня с завистью. Я отщипнул от жёлтого куска и бросил ему: – После третьей мне показалось, что хватит, – решил я рассказать про вечер. – А она: «Я ещё не рассказала самого главного» и попросила четвёртую. После четвёртой она: «У меня есть ребёнок».

– Ну а ты? – съел свой сыр кот.

– Заказал себе тоже и выпил: «У мне тоже есть сын, живёт с бывшей». После пятой я ей сказал, что разведён. После пятой она: «Иногда я встречаюсь с бывшим, хотя это того не стоит, а ты?» – «Нет, она теперь живёт далеко, в Ирландии. И вообще, у неё есть другой». После шестой я предложил ей сигарету, она затянулась: «Ты не знаешь, как трудно спать без любви». – «Ты про бывшего?» После седьмой я согласился: «Да… У меня нет такой силы воли – спать с нелюбимыми». После седьмой глаза её заблестели, после восьмой я сказал: «Полно тебе», поцеловал крепко, добрым словом вспомнил факира, рассчитался и сказал, что мне надо кормить кота.

– Меня?

– Да, тебя.

– Снова я оказался крайним.

* * *

– Кто там? – спросила Муха через дверь.

– Это я, Герда, – тявкала та снаружи.

– Заходи. Открыто.

Когда Герда влетела в комнату, то увидела, как Муха что-то пишет на листке бумаге и при этом что-то спокойно пьёт из бокала через трубочку. Она морщилась, но, казалось, её это забавляло.

– «Неплохо» слитно пишется или раздельно? – спросила Муха, глядя на Герду заплаканными глазами.

– Смотря с кем, – подошла к ней Герда. – Что пьёшь? – заглянула она в стакан.

– Яд.

– Это вкусно? – пригубила подруга бокал. – Как ты можешь пить такую гадость? – схватила та бокал и выплеснула в раковину.

– Я считала, что он любит меня, – заикалась Муха.

– Кто? – принесла ей воды Герда.

– Шарик.

– Никого он не любит, кроме себя.

– Я считала, что мы неделимы.

– Плохо.

– Что плохо?

– Ты всегда плохо считала.

– А ты лучше? – начала приходить в себя Муха.

– Да, я его раньше просчитала. Хотя мне тоже на минутку так показалось, – не знала Герда, рассказать всё начистоту подруге или ждать, пока та сама догадается. – А что это за цветок у тебя? – понюхала Герда цветок на подоконнике, пытаясь отвлечь Муху. – Так красиво цветёт. Как называется? – посмотрела она на неё.

– Обида.

– Можешь дать мне росток?

– Да пошла ты в жопу!

– Спасибо! – засветилась Герда. – Теперь посажу на своём подоконнике, – закружилась она по комнате. – Если ты за Шарика, то не держи на меня обиды. Ты же его знаешь, он парень непостоянный и влюбчивый.

– Знаю, знаю. Сука не захочет, кобель не вскочет, – пробурчала Муха и пошла на кухню.

– Ты права! Мир не идеален. Всё из-за меня.

– Но и Шарик наш тоже отпетый мошенник.

– Да кому он нужен, чтобы его отпевать. Большой, а ума всё нет.

– А я вот недавно зашла в церковь, свечку за него поставить.

– Он же в Париже. Думаешь, поможет?

– А ты сомневаешься?

– Так ведь для этого надо верить.

– Хотя бы, чтобы Он поверил тебе. Мы же все атеисты наполовину, верим только, когда выгодно очень. Всё остальное время добиваемся одного – чтобы верили нам.

– Если ты считаешь, что я быстро ему отдалась, то нет. Я так долго вглядывалась в него, пытаясь понять что там, за фасадом лица? Да, познакомились (социалка прелюдий: кино, кафе, бары, ночи), да, переспали, да, не раз, да, это было чудеснее день ото дня, да, но что-то меня царапало внутри… Я знаю! Пустота, – выдохнула Герда.

– У меня было то же самое, особенно после. Такая дыра образовалась, что туда спокойно могла провалиться не только я, но и весь мир, к чертям собачьим. А кобель всё ходит-бродит, ищет своё «я», своё счастье. Когда вот оно, бери и люби.

– Я ему говорила уже, что сколько бы он ни уходил от женщины, он уходит от счастья.

– Ага, а мы без него остаёмся, – готовила на кухне чай Муха.

– Может, и нет его вовсе? Только хочется очень верить, что есть.

– Вот мы по углам и шерстим, – вынесла в комнату чайник и чашки Муха, а в вазочке – любимые сдобные ушки, которые она сама готовила.

– Куда же оно девается, парадоксально? – придвинулась к столу Гер да.

– Видимо, счастье – материя неделимая, доступная только двоим.

* * *