Повесть о любви и тьме

В шесть — раньше всех — он вставал, брился, одевался, повязывал мамин фартук, отправлялся на кухню, выжимал для мамы и для меня апельсиновый сок, который он потом подогревал, ставя стакан в горячую, заранее нагретую воду, и подавал каждому из нас в постель теплый сок, ибо холодный сок, как известно, может привести к тому, что мы с мамой простудимся.

*

В одну из тогдашних ночей маму вновь настигла бессонница. Ей было не по себе в двуспальной кровати рядом с папой: он спал себе сладким сном, и его очки тоже спали рядом с ним на полочке. Мама не села в свое кресло у окна, не пошла и в нашу мрачную кухню, а босиком пришла в мою комнату, подняла одеяло, легла в своей ночной рубашке рядом со мной, обняла и стала целовать меня, пока я не проснулся. А когда я проснулся, спросила она, шепча мне прямо в ухо, не соглашусь ли я, чтобы мы немного пошептались друг с другом посреди ночи. Только мы вдвоем. И уж прости, что я тебя разбудила, но мне просто необходимо было с тобой пошептаться. И на сей раз в темноте я услышал в ее голосе улыбку, настоящую улыбку, а не тень улыбки.

Когда Зевс узнал, что Прометею удалось украсть для людей искорку огня, который он, Зевс, скрыл от них, желая их наказать, взорвался старик ненавистью и гневом. Очень редко видели боги своего повелителя столь разбушевавшимся. День за днем метал он свои громы, и никто не осмеливался приблизиться к нему. И кипя от гнева, решил старик обрушить на людей еще большее несчастье, замаскировав его под чудесный подарок. Повелел он Гефесту, богу-кузнецу, слепить, смешав землю с водой, женщину небывалой красоты. Богиня Афина научила эту вылепленную из земли женщину шить и ткать, нарядила ее в великолепные одежды. Богиня Афродита наделила ее волшебным очарованием, которое ослепляло мужчин и заставляло их трепетать от страсти. А вот Гермес, бог-покровитель торговцев и воров, научил ее обманывать, не моргнув и глазом, покорять сердца и водить за нос. Звали эту красавицу Пандора — «всем одаренная». Эту Пандору жаждущий мести Зевс подарил Эпитемею, глуповатому брату Прометея. Напрасно предупреждал Прометей своего брата, чтобы тот ничего не принимал от Зевса. Брат увидел эту королеву красоты и радостно бросился к Пандоре, подаренной ему в жены, да еще принесшей в качестве приданого целый ящик подарков от всех богов Олимпа. Однажды открыла Пандора крышку, и вырвались из ящика болезни, несчастья, одиночество, несправедливость, жестокость, смерть. Так пришли в этот мир страдания, которые мы видим вокруг. И если ты еще не уснул, то я хотела бы сказать тебе, что, по-моему, страдания были и до этого. Страдали и Прометей, и Зевс, и сама Пандора, не говоря уже о простых людях, вроде нас. Не из ящика Пандоры вылетели несчастья, а наоборот, ящик Пандоры придумали от избытка страданий. И открыли его тоже от избытка страданий…

Завтра после школы ты пойдешь постричься? Погляди, докуда уже доходят твои волосы…

51

Иногда родители брали меня с собой, когда выходили «в город», то есть на улицы Кинг Джордж или Бен-Иехуда, в одно из трех-четырех популярных кафе, которые, по всей видимости, напоминали кафе в городах Центральной Европы в промежутке между двумя войнами. В этих кафе в распоряжение посетителей предоставлялись подшивки ежедневных газет на иврите и других языках, имелся широкий выбор журналов, еженедельников, ежемесячников на нескольких языках. Под медными люстрами с хрустальными подвесками в пространстве этих кафе витал дух иных миров — сдержанный нездешний шелест в голубовато-сером дыме сигарет.

За каждым столиком сидели ухоженные дамы и приятно выглядящие господа, негромко переговаривающиеся между собой. Официанты и официантки в белоснежных жакетах, с переброшенной через руку отглаженной и сложенной салфеткой, плавно сновали между столиками, предлагая посетителям горячий кофе, на поверхности которого плавал ослепительно белый, кудрявый, сливочный ангел, или цейлонский чай, заварка для которого подавалась отдельно — в маленьких фарфоровых чайниках. Или — в зимние вечера — бокалы с горячим пуншем, а также маленькие рюмки с ликером и коньяком. Здесь подавалось печенье с ликерной начинкой, сдоба, пироги — яблочный с взбитыми сливками и шоколадный с ванильной глазурью (в сорок девятом и пятидесятом годах вместо настоящего кофе подавался суррогатный, а также заменители сливок и шоколада).