Повесть о чекисте

— Живя в Ауле, я каждый день думал об одном и том же: как вырваться из этой удушливой, враждебной атмосферы? Я больше не мог находиться в ссылке, в плену и обдумывал план перехода фронта. В конце сорок второго года меня, как инженера, мобилизовали и отправили в штрафной саперный батальон 137-й сибирской дивизии. Все это время я не оставлял мысли перейти фронт, но обстоятельства были против меня. Шестнадцатого февраля, вечером, наш батальон со стороны Чугуева вошел в только что захваченный русскими Харьков. На второй день я заболел сыпным тифом. Десять дней был без памяти. Когда я пришел в себя, слышалась близкая канонада: это крупные танковые соединения фюрера начали контрнаступление на Харьков. Госпиталь эвакуировался. Я решил, что такого второго случая не представится. И вот, ослабевший от тяжелой болезни, я все же нашел в себе силы, чтобы спуститься вниз, пройти через котельную и спрятаться в угольном бункере. Через день немецкая армия вступила в Харьков. Я написал карандашом на клочке бумаги: «Он немец!» — и приколол записку к рубашке. В тот же день меня, потерявшего сознание, нашли немецкие санитары. Так я оказался в госпитале, а после выздоровления, как лицо немецкой национальности, был отправлен по месту постоянного жительства. В Одессу я прибыл в двадцатых числах июня. Мне выдали аусвайс и прописали. Я получил работу по специальности. Я делал свое любимое дело! Я занял подобающее мне положение в обществе! Я был счастлив! Я служил фюреру! Адмирал Цииб представил меня к награде Железным крестом третьей степени! Эту награду я постараюсь оправдать всей своей жизнью! Хайль Гитлер! — закончил Гефт, вскинув руку.

— Хайль Гитлер! — вскочив, рявкнули гестаповцы.

Гефт вынул платок и приложил к глазам, боясь, что беспалый заметит его театральную выспренность и заподозрит в неискренности.

Но Краузе, проникнувшись сочувствием, открыл ящик стола, достал заявление Земской и положил перед Гефтом:

— Вот! Почитайте-ка, что пишет о вас эта... эта... — Он не нашел слова и закончил ударом кулака по столу.

Гефт внимательно прочел заявление — ничего нового. Земская называла его предателем, коммунистом и даже чекистом! Она выискивала для него такие громкие эпитеты, что выглядели они громоздко и неправдоподобно.

Заметив, что Гефт прочел и положил заявление на стол, Краузе спросил:

— Ну, что вы скажете по поводу этого заявления?

— Муж этой дамы, Зиновий Земской, действительно превозносил успехи немецкого оружия. Но, знаете, герр гауптшарфюрер, услужливый дурак опаснее врага. Если дурак попал в руки чекистов, что оставалось делать мне? Сунуть и свою голову в петлю? Я предпочел выжить, чтобы бороться и победить!..

— Она называет вас предателем! — вставил шарфюрер Гедике.

— Я ее понимаю. Женщина потеряла мужа. А я живу, работаю, радуюсь жизни! Естественно, она завидует.

Краузе посмотрел на часы, закрыл папку с начатым протоколом, положив туда же заявление Земской, и предложил, потягиваясь:

— А не выпить ли нам по стакану вина?

— Уже поздно... — нерешительно произнес Гефт.

— Я знаю здесь неподалеку одно местечко... Там часто засиживаются до утра, — сказал Гедике.

— Пойдем! Спрыснем наше знакомство! — решил Краузе, отметил пропуск, поставил печать и вручил Гефту.

Гестаповцы надели одинаковые штатские пальто, черные фетровые шляпы, и втроем они спустились на улицу.

Было безветренно. Шел крупный пушистый снег.

Дважды их останавливал румынский патруль, оба раза Гедике, распахнув пальто, демонстрировал им гестаповскую форму и по-немецки посылал жандармов к черту и даже дальше...

К удивлению Гефта, шарфюрер привел их в бодегу на Ново-Рыбной. Дверь оказалась закрытой. Гедике постучал. Послышался голос Босуля.

— Открывай! То есть гестапо! — по-русски сказал Гедике.

Упал крючок, и дверь распахнулась.

Они вошли в зал. Несколько столов еще было занято. За одним из них Гефт увидел Нину Земскую.

Гестаповцы сбросили пальто и уселись за столик. Гефт снял тужурку, не удержался и махнул Земской рукой.

Приложив к глазам очки, женщина посмотрела в их сторону, узнала Гефта и, возмущенная, что-то сказала своему партнеру. Тот повернулся, посмотрел и громко бросил:

— Оставь, Нина! Ты что, не видишь? Это гестаповцы!

— Кто эта женщина? — заинтересовался Краузе.

— Это и есть Нина Ивановна Земская, благодаря которой мы познакомились.

— Черт! — возмутился Краузе. — Он еще с ней здоровается! Хозяин! Есть отдельный комнат?

Босуль угодливо поклонился.

— Для вас, господин обер-лейтенант, — польстил он, — комната найдется! Прошу!..

И они втроем, захватив пальто и куртку, пошли за Босулем в уже знакомую Гефту комнату, оклеенную красными обоями.

ПРАВАЯ РУКА

На следующий день, как только Гефт пришел на завод, к нему заглянула секретарь дирекции, сказав:

— Николай Артурович, уже два раза звонили из «Стройнадзора». Вас вызывает майор Загнер.

— А шефа?

— Приглашают вас одного. Шеф сказал, что вы можете воспользоваться его машиной.

Николай поехал на Мечникова, но у баурата были какие-то военные из оберверфштаба, и он заглянул к Вагнеру.