Читаем Повесть без названия полностью

Вернувшись домой, я позвонил Оксане. Если бы было тепло, истекла кровью и умерла. А сейчас небольшой морозец и культя зарубцуется. Если кровотечение остановилось, есть шанс, что собака выживет. А на трёх лапах уже как-нибудь, да доковыляет до склада на горке неподалёку. Сейчас её надо кормить. Я кормил. По вечерам (а я был в это время в Москве) заходили с Динаром и Рэсси во время прогулки к этой безымянный собаке. Она ела. По следам вокруг шалашика было понятно, что она выползает из него справить нужду. Так продолжались дней восемь, может быть десять. В очередной раз, зайдя на прогулке покормить собаку, я увидел пса, лежащего в канаве, проходящего вдоль железнодорожного полотна. Собака, видимо, пыталась вернулся к себе домой, на склад. Но не смогла преодолеть глубокую канаву возле железной дороги. И застряла в ней. Она зарычала на нас, но тут же успокоилась, очевидно узнав. Своих барбосов я посадил в сторонке и подошёл к ней. Аккуратно взял за шиворот и потащил наверх. Она не сопротивлялась, только тихо поскуливала. Я дотащил её до шалаша и начал запихивать в него. Решил запихнуть задом в шалаш, а мордой наружу. Приподнял, чтобы ловчее и безопасней выполнить эту работу, второй рукой направляя её в нору. Было темно. Но не настолько, чтобы я не увидел, как сильно я ошибался… У собаки не было обеих задних лап!

Случалось, я оказывался в тупиковой ситуации, из который не видел выхода. Но выход всегда находился. Всегда находилось решение, часто единственно верное. Но сейчас… Я опустил собаку на снег перед входом в шалаш. Она заскулила и заползла в него сама. Как? Я этого не видел, находясь в какой-то прострации. Пребывая как-бы в анабиозе. Я смотрел на двух своих притихших друзей. Они каким-то своим собачьим чутьём, шестым чувством уловили эту мою беспомощность и безнадёжность. Я смотрел на своих собак и испытывал такую глубину уныния и бессилия, какую не испытывал давно. Собака заползла в шалаш. Я положил туда к ней колбасу и поплёлся домой. На сегодня прогулка была закончена… Позвонил Оксане и рассказал об увиденном. Даже если всё заживёт и зарубцуется, как она будет ходить? Без задних лап! Я впервые подумал об усыплении, как о выходе из сложившейся ситуации. Единственно верном. Пока ты её кормишь, она живёт. Продолжая её кормить, обрекаешь на страдание. И не кормить нельзя, и кормить-продлевать мучения. Оксана оставила выбор за мной. Это понятно, я же нашёл собаку и построил ей домик. Стал кормить её и спас от голодной смерти. А дальше что? В моей голове возник очередной когнитивный диссонанс. Позвонил Оксане и договорился об усыплении. Это решаемо. А пока буду продолжать кормить это несчастное животное.

Прошло ещё дня два, может три. Я всё ещё был в Москве и выгуливая собак по длинному маршруту, заходил к этому безымянному псу, живущему в металлическом шалаше. Когда мы подходили к его домику, он, чувствуя издалека приближение собак, рычал и поскуливал. Потом ворочался, в ожидании угощения. Он стал узнавать меня и моих собак. И если в первые дни пытался на них лаять, то в последующем смирился с их существованием во время кормёжки. Они же не подходили близко. Ждали, когда он поест и мы продолжим путь. В этот вечер никто не встретил нас рычанием. Не было слышно скулёжа, никаких признаков жизни. Ушёл? Нет, пёс был в домике. Просто он умер. Те чувства, что я испытал, невозможно изложить на бумаге. Безусловно, одно из них превалировало. Облегчение. Теперь не придётся принудительно прерывать его жизнь. И если верить буддистам и уповать на милость Божию, этот пёс своими страданиями искупил все свои грехи в прошлой жизни. Мы с сыном разобрали шалаш и накрыли им собаку, засыпав снегом. А весною, когда всё живое пробуждалось от зимней спячки, выкопали яму и простились с ним, уже навсегда.

С возрастом я начал понимать, что часто влезаю в истории, которые, в сущности, меня не касаются. Пытаюсь заниматься нравоучением, не имея на это морального права. Объяснять очевидные (для меня) вещи людям, не нуждающимся в моих подсказках. Навязывать свою помощь тем, кому она не очень-то и нужна. Брать на себя ответственность абсолютно в любой ситуации, к которой привела меня судьба. И я не один такой. Пытаясь в этом разобраться, я нашёл одно простое объяснение. Это просто гордыня. Да, именно, гордыня. А объяснить себе свои правильные и честные поступки, обосновать их для себя, вовсе не трудно. И вот с осознанием этого мне придётся жить дальше. Как известно, гордыня-один из самых тяжких грехов, который тянет за собой все остальные. Самый тёмный, потусторонний. И надо с этим грехом как-то бороться. Избавляться от него. Буду думать. А эта повесть (сборник рассказов) подошла к концу. И наше общение с тобой, читатель, заканчивается…

<p>ЭПИЛОГ</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги